ТАКОЙ НЕОБЫЧНЫЙ ВОСПИТАТЕЛЬ
Ищем, спорим, пробуем. Реформа всех нас позвала быть активистами.
Кипят страсти вокруг «улицы»: как превратить её в зону действия педагогики?
Летят письма в редакции газет и журналов, писателям, учёным.
[121]
«Сколько передумано, сколько перепробовано! Клубы, уголки, педагоги-организаторы... А результаты? Главное – не достигается нужного охвата ребят, Те, кого в первую очередь надо «охватить», в большинстве по-прежнему остаются на улице».
«Весь вечер мы «обхаживали» эту проблему. Задача ясна: «Коренным образом улучшить воспитательную работу с учащимися по месту жительства». Но как найти эффективные формы? Кружки, секции, клубы... А что получается? Кто захотел – пришёл, не захотел – не пришёл. Даже на соревнования. Чувство ответственности перед коллективом секции, перед педагогом-организатором? Оно почти неощутимо».
«А получилось две «республики»: одна в школе, другая в микрорайоне. Педагогическое двоевластие. И вот кивает школа на жэковского педагога: «Пусть охватывает – ему за это деньги платят!» И сама структура такая вызывает разобщение педагогических сил. Ничего надёжного не получится, пока мы не объединим силы семьи, школы и общественности».
«Один вопрос: как это сделать? На какой основе? Спорят учёные, спорят учителя: как расположить в микрорайоне наш педагогический «квартет»? А Макаренко встал бы и сказал:
– Граждане, вы забыли, что главная воспитывающая сила заложена в самом детском коллективе».
И – прямо в точку:
«Беда в том, что эти клубы, уголки и организаторы имеют дело с распылённой и практически неуправляемой массой ребят. Это как ворох пшена: сколь ни старайся схватить – рассыпается. В условиях жэка это ведь около полутора тысяч ребят...»
Рассыпается... А в то же время:
[122]
«...редакция буквально засыпана жалобами на одиночество. Одиночество – вынужденная изоляция, противоестественная в юном возрасте. Подросток тянется к сверстникам. И – не умеет общаться. Не умеет дружить. Не умеет налаживать и поддер-живать контакты».
Как же быть?
«Тут нужны макаренковские организационные начала».
А именно?
СЛОВО ИМЕЕТ А. С. МАКАРЕНКО
Откроем пятый том его сочинений на странице 458.
«Что бы я сделал на месте директора школы? Я положил бы перед собой карту всех дворов, где живут ученики. Организовал бы бригады. Бригадиры приходили бы каждый день и рапортовали, что делается во дворах. Раз в месяц под руководством бригадира бригада выстраивалась бы, и я приходил бы на смотр. Я премировал бы лучшие бригады в школе. Я прикреплял бы родителей к бригадам. И можно было бы многое сделать».
Речь идёт о разновозрастных отрядах.
Свет на проблему: «... прикреплял бы родителей к бригадам». Вот где скрыта возможность соединить усилия школы, семьи и общественности. Что делать родителям в классе? А в отряде – безграничный фронт работы всем, кто может быть полезен.
Хочу рассказать о жизни таких отрядов – они есть у нас и в городах, и в сёлах, многие действуют по 10-15 лет, кое-где больше.
[123]
МАКАРЕНКОВСКИЕ ОТРЯДЫ СЕГОДНЯ
Однажды в Москве я узнал, что есть целый рай-он на Украине, где во всех школах, во всех до единой, организованы разновозрастные отряды. Говорили, что работают они уже несколько лет и показывают результаты, которые радуют и учителей, и родителей, и самих ребят, и весь район. Это Монастырисский район Тернопольской области. Вскоре я туда вы-ехал.
В первые же часы в Монастырисске я почувствовал, что макаренковские отряды – это гордость района, краса и сила всех его школ. Мне о них с удовольствием рассказывали в райкоме партии, в роно, в гостинице. Незадолго до этого здесь провели первый районный слёт разновозрастных отрядов. От-ряды шли по улицам города нарядными звонкоголосыми колоннами, неся над головами свои красочные эмблемы с изображением комсомольского значка, пионерского галстука и октябрятской звёздочки – символы организованной дружбы старших, средних и младших школьников. Их сердечно приветствовали с трибуны партийные, советские, комсомольские и профсоюзные руководители района. Мне показали массу любовно сделанных фотографий слёта и долго рассказывали, какой наполненной жизнью живут макаренковские отряды и как много полезного делают для себя, для школы, для района.
Организационно всё было так, как это и представляешь себе, читая Макаренко. Жили ребята на одной улице – мальчики, девочки, постарше, помладше, знали друг друга в лицо, учились в одной школе, виделись почти каждый день, но какую-нибудь хоккейную команду из далёкой Москвы знали лучше, чем друг друга.
[124]
Интересы, дела и заботы были у каждого свои. Даже когда собирали металлический лом, и то не объединялись, потому что были из разных классов и выполняли свои классные планы. Так и в кино ходили, так и дружбу водили – старшие отдельно, младшие отдельно, мальчик с мальчиком, девочка с девочкой, как сказала одна мама, «вси враздроб». Если случалось, кто-то обижал слабого, то и тогда часом все оказывались вот так – «враздроб». Встретились на тротуаре два хлопчика, они соседи, а сказать друг другу нечего. Идёт по улице Слава Дзюбинский завидный спортсмен-старшеклассник с комсомольским значком, умница и «золотые руки», таращат на него глаза пацаны-обожатели, а заговорить духу не хватает: не ровня... И вдруг сказали учителя:
– Собирайтесь все вместе, выберем командира, комиссара, физорга – будет разновозрастный отряд. Будет у вас всё вместе: и спорт, и концерты, и разные игры, и труд. И учиться будете помогать друг другу. У ребят, что называется, и глаза вразбежку.
ПОБРАТАЛИСЬ
Близ гостиницы действовал отряд, командиром которого ребята дружно выбрали Славу Дзюбинского. Собралось в отряд 10 человек из 10 соседних домов – как грибы на поляночке: и большой, и поменьше, и ещё меньше. Слава тогда перешёл в десятый, Сергей Мизык – в девятый, братья Володя и Толя Крегель – в пятый и седьмой, Володя Гармидер – в шестой, Олежка Вересняк – в третий. Отряд получился почти целиком мальчишечий, из девочек в нём оказалась одна только Алла Павлик – семиклассница со светлыми локонами, рассыпанными по
[125]
плечам. Но она ни капельки этим не огорчалась. Общительная, добрая и смелая, хорошая спортсменка, она с ходу нашла своё место в отряде.
Оглядел Слава ребят – все разные: открытые и немножко замкнутые, трудолюбивые и не совсем, выдержанные и не очень. Но всем им сразу понравилось, что их соединили. Они будто побратались в этот день, стали сочинять планы, побежали на пустырь «базу» строить – отрядную спортплощадку с турником, воротами и местом для прыжков. Славик у них и командир, и прораб, и старший брат любимый, И все примериваются, приглядываются, как он лопатой орудует, как мяч принимает и как сразу встаёт и почтительно опускает руки, когда начинает разговаривать со старшими. И – к командирским манерам Сергея Мизыка, отрядного физрука. И к Алле Павлик приглядываются, как красиво она бежит, высоко поднимая колени, грациозно вытягивая носок, и как звёздочкой белеют у неё зубы в собранных губах. Даже когда ребята начинают футбольные тренировки, Алла не оказывается «вне игры». Она становится вратарём и с азартом отбивает «верные» голы.
Каждый час им приносил массу интересного. Очень занятно оказалось всё делать вместе – и копать, и сажать, и лом собирать. Тут никому не приходило в голову выставлять свои капризы, свои «хочу» и «не хочу». Это и мамы почувствовали. Отправляется Алла в магазин за хлебом, и ребята бегут домой: «Мама, давайте я пойду за хлебом». Дивится иная: что это с хлопцем? Бывало, не дошлёшься... Выглянет на улицу: всем отрядом пошли. Надо что-то благоустроить – все собираются. Плохая оценка
[126]
появилась – вместе задумываются. Подъехала к Крегелям машина с дровами – вся ребячья артель кинулась разгружать. Не видно ленивых, не слышно нежелающих – все стараются в поте лица!
Мамы рады. Схватится какая-нибудь: «Где Вовка?» – «Та в отряде ж у Славика, вон репетируют шось!» – «О, ну то добре!»
Раз у Славика, – все спокойны: там дурным делом не займутся. Славик не курит, любит книги, работу всякую и любит детвору. Мама его Мария Емельяновна сказала мне «по секрету»:
– Малэньки до його так и липнут. И Аллу вси любят. Дружба у них така чистэнька! Нэма такого, чтоб слова яки погани, – цёго нэма.
Дело у Славика не простое, но он и рад тому. Что-то он умеет, что-то берёт интуицией, а что-то, конечно, и упускал бы, но у него наставники надёжные: мама и папа. К каждому отряду прикреплено 2–3 шефа: от школы, от парторганизации ближнего предприятия, от депутатов или родительского комитета. Совпало так, что у Славика шефами оказались мать и отец: Мария Емельяновна от школы – она учительница, Степан Иванович от партийной организации юристов – он юрисконсульт. Нагрузкой сына оба довольны: то ему и педагогическая и жизненная практика хорошая – всегда пригодится!
«А МАЛЕНЬКИХ ОБИЖАТЬ БУДУТ?»
Когда я собирался в Монастырисск, одна добросердечная мама, по натуре маленько паникёрша, упрашивала меня:
– Я только очень боюсь, что вы будете пропагандировать отряды. Ради бога, не делайте этого.
[127]
Соберутся там разные, кто постарше, посильнее будут обижать маленьких, помыкать ими – нынче люди такие.
Что ж, предупреждение не лишнее. О явлениях такого рода писал и Макаренко – среди ребят всегда есть любители «показать свою силу над слабейшими товарищами», и нужна «полная защищённость от произвола и самодурства старших» (это в том же, пятом томе, в статье «Методика организации воспитательного процесса»). И мне всё хотелось спросить у Марии Емельяновны или у ребят, не бывает ли у них этого, и всякий раз оказывалось, что вопрос такой здесь прозвучал бы неуместно. И всё-таки я его задал.
Утром рано я вышел на улицу. Хотелось ещё раз удостовериться: в самом ли деле ребята, как они говорили мне, встают «по часам» и отрядами сбегаются на зарядку?
Улицы в этом нешумном, опрятном городке чисты и тенисты, дома, построенные каждым хозяином по своему вкусу, просторные, каменные, с большими окнами и асфальтированными дворами, стоят, глядя тыльной стороной в сады и огороды. Каждое утро, когда город ещё только просыпается, по уличному асфальту, тихо лопоча колёсами, движется пароконная повозка. За нею, при фартуке и с совковой лопатой в руках, шагает степенный горкомхозовский мастер чистоты. Против каждого дома его ждёт маленькая аккуратная кучка мусора. Кони останавливаются, мастер поддевает кучку лопатой, кидает в повозку, и она движется дальше.
По асфальту ещё безлюдной улицы привычной трусцой в спортивных брюках бежали два физкультурника. Я узнал Сергея Мизыка и Славу Дзюбинского. На ходу к ним присоединилась
[128]
в зелёном спортивном костюме Алла Павлик, из дворов выбегали другие ребята, на ходу поднимая кулаки к груди, и только маленький Володя бежал, по-детски болтая руками.
У Сергея отец физрук, приучил парнишку с детства делать по утрам зарядку, а когда организовался отряд, это сразу распространилось на всех. Сергей приносил Славику комплекс упражнений, их разбирали, разучивали, и день теперь начинался в отряде с зарядки. Был в этом отряде ещё один спортивный заводила – Анатолий Гармидер. Он вскоре окончил школу, ушёл в армию и оттуда стал присылать ребятам письма и новые, армейские упражнения.
Спортплощадка у них отнюдь не претендует на олимпийский вид, но зато всё здесь ребята сделали сами.
После зарядки я спросил:
– А скажите, только честно, маленьких у вас не обижают?
Славик глянул строго.
– Кто? Так мы же вместе всегда! – И в свою очередь спросил: – А у других обижают?
Как у других, я пока не знал, а эти и в школу вместе, и на агитпункт, и на праздник. Приходит чей-то день рождения – зовут всю «команду»: и старших, и младших, празднуют как одна семья.
А крепче всего сдруживают ребят совместные дела. На лето школы получают задание: есть у вас 300 учеников – заготовьте для колхоза 300 центнеров сена. Отправляются отряды на пустыри, на косогоры. Старшие ребята идут с косами, вилами, младшие – с грабельками, самые маленькие – с котелками и чайниками: за водой бегать, чай кипятить на костре. Нигде так весело не
[129]
работается артелью, как на покосе! Здесь всё роднит людей: работа, солнце, медовые ароматы лета, смех, песни. Воспоминаний на целые годы! И опять же замечено; не нашлось во всём районе ни одного пацана, который бы сказал: «А я не хочу». И замечено другое: маленькие тянутся за старшими, их сноровкой и силой любуются, старшие чувствуют это и держатся на высоте. Воспитательные токи по кругу идут.
БУДЕТ ДЕЛО – БУДЕТ ЛАД!
Почему в отрядах не слышно задир и забияк, я начал понимать в Ковалёвке.
Несколько дней мы ездили по школам района, в Ковалёвской средней побывали дважды. Эта новая белая школа стоит в большом богатом селе, заполонившем приречную долину и укрытом садами. Здесь центр крепкого колхоза имени Ватутина. Разновозрастные отряды – их тут 24 – работают уже несколько лет. Многое опробовано и «обкатано».
Как и всюду в районе, отряды здесь начали свою активную жизнь со строительства собственных пристанищ – спортплощадок. Строили, складывались по рублику на мячи, на сетки, на прочий инвентарь, и уже это первое дело объединило. А, впереди призывно вырисовывались дела масштабные и общественно значимые – с заботой о красоте улиц, с разнообразной культурно-массовой работой в своих зонах действия. У улиц появились хозяева – зоркие, инициативные, деятельные. Их девиз – красота и порядок. Обходили придирчивым дозором свою зону, глядели: что тут веселит и радует, а что наводит уныние. Вот стены облупились. Давайте побелим. Вот бурьян разросся. Давайте скосим.
[130]
Вот яма, а вот мусор... Одряхлел, скособочился сарайчик у старой бабуси – разобрал его 7-й отряд. И картошку бабуле выкопал, и кукурузу убрал.
Директор школы, крупная, яркая, деятельная женщина Ирина Владимировна Макарчук, отмечала тогда:
– Не было отрядов, и ребята часто оказывались в вакууме. Выпало из поля педагогического зрения свободное время. Чем мальчишке заняться? Его несло, куда ветер дунет. Теперь всё меняется. Теперь мы уже говорим: не должно быть вакуума! Каждый час нужному, интересному, полезному делу! Когда нет отрядов, об этом трудно вести речь. Когда отряды есть, это просто.
А отрядам уже хотелось дел по-настоящему важных. Задумались: вот речушка течёт по селу. Была бы для людей она радостью всегдашней, да плохи у неё берега: оползают, обваливаются. Сколько уже лет на селе слышно: укрепить бы их, деревцами обсадить... Собрался 17-й отряд со своим шефом – педагогом Надеждой Ивановной Юськив, встал Дима Терпак, командир отряда, сказал: «Давайте начнём мы». Надежда Ивановна удивилась даже: никаких сомнений и раздумий не возникло ни у кого! Только азарт в ребячьих глазах: «Начнём, пожалуй!» Идею подхватили все 24 отряда, назвали дело «Операция «Верба». Семнадцатый заготовил 750 вербовых колышков-саженцев, вкопал их в ползучий берег. Прижились колышки, пошли распускать свои цепкие корни, выбросили вверх побеги. Смотрят ребята, смотрят взрослые люди – доброму делу начало положено!
А следом – новая идея: расчистить, раскопать на речке «бассейны» для купания.
[131]
Ребята вдохновлялись всё больше, спрашивали иногда:
– Почему классом не так интересно работать, как отрядом?
И сами же отвечали, что разновозрастным отрядом и удобнее, и веселее. Конечно! Что потрудней делают старшие, сильные, что полегче – младшие, у каждого заметный успех. И никакому лодырю тут не позволят отлынивать и бравировать своей ленью. Среди одноклассников он это мог, там вряд ли кто одёрнет филона: ровеснику можно и кулак показать. А тут на нахала быстро найдут управу: есть старшие! Да и атмосфера не та: дела настоящие, взрослым на диво, и всем работается весело – ни одного унылого лица! Здесь труд на глазах сближает всех и роднит.
Были в Ковалёвке свои задиры и забияки, с беспокойством поглядывали на них учителя, когда создавали отряды. Вскоре отметили неожиданное, удивительное: эти ребята в работе оказались сноровистыми, ловкими, изобретательными, и им уже не нужно стало утверждать свой авторитет кулаком. Задира - он от безделья задира, хулиган – это всегда мученик праздности. В делах отрядных он скоро найдёт себя настоящего. Только именно дело нужно в отряде. Будет дело – будет лад!
Конечно, для «полной защищённости» нужно что-то и сверх того...
ДОЛГОЖДАННЫЙ СОЮЗ
Школа, семья, общественность – как долго мы ораторствовали о соединении этих сил! А две из них так и оставались вне упряжки. Практически даже три: есть ещё сами ребята.
[132]
Слышалось: «Трудно соединить». Ждали, что подскажет педагогическая наука, А она молчала и молчит и, вспоминая Макаренко, объявляет, что сегодня не то время.
Открытым оставался вопрос исходный: как соединить? В классную тележку всех не впряжёшь: пристяжные, как давно стало ясно, ни места, ни дела заметного у этой тележки себе не находят.
Но вот явилась на свет боевая макаренковская тачанка с разновозрастной артелью ребят, и тут все руки соединились разом.
Улицы сельские превратились в отрядные зоны, центры всем знакомых десятидворок – в центры отрядов, вслед за артелью ребят двинулись туда шефы – педагоги, депутаты, партийцы. Учредили день отряда: ребята собираются, чтобы обсудить свои дела, планы, какие-то ЧП, приглашают шефов. Вместе всё обдумывают, вместе решают. Раз, другой – стали приходить и родители. Как не посмотреть, не послушать, что там обсуждают, что скажут «о моём Вовке» или «о моей Оксане». Получается объединённый детско-родительский сбор.
Любопытно: сюда идут мамы и даже папы, которые в школу на родительские собрания никогда не ходили. Иным далеко – идти неохота, иным радости мало: ребёнок не блещет успехами, начнут выговаривать – каково краснеть перед всем селом! А тут и близко, рядом, и все свои, соседи, о каждом знают всю подноготную, ни в чём один перед одним особенно таиться не привыкли. Тут всё – как дома. Разговор – о плохом ли, о хорошем ли – идёт по-семейному: и как слабенькая Таня старалась, учила, и как отвечала, как лучше могла, да не дотянула, не уразумела чего-то,
[133]
а спросить постеснялась. И все думают, как Тане помочь. И мама... В школе она бы горестно молчала, не знала, куда глаза девать: как оправдаться, а тут спокойно думает и по-доброму слушает советы, как помочь девочке.
– Много нового пришло с отрядами в нашу жизнь – так сказала мне директор Вистрянской восьмилетки Эмилия Петровна Ковбас. – Учителя и раньше обязаны были ходить к родителям, но делали это нечасто, иные вообще не ходили. А теперь... Есть план работы отряда, отряд тебя ждёт. А ты пришёл – идут и другие активисты, шефы, идут и мамы, и отцы, и бабушки, и дедушки. Таким образом, сама школьная воспитательная работа приблизилась к семье. Она пошла на виду у родителей и при их участии. А ещё, знаете, – добавила Эмилия Петровна, – учителю стало как-то отраднее. Раньше в семью он шёл чаще всего с тоской в душе: всё тот же разговор о двойках, о срывах, те же твои просьбы и советы, которые будут выслушаны большей частью из вежливости. Теперь и слушают иначе, и все вместе обсуждают, обдумывают, и, главное, делают. Делают с помощью отряда.
Вот тут уж можно сказать: совершилось! Совершился знаменательный в педагогической истории акт: главные силы, призванные воспитывать детей, соединились. Их замкнул на себе макаренковский разновозрастный отряд.
«МЫ ТОЖЕ ПОЛИТРАБОТНИКИ»
Родились отряды, нашлось место и для их центров, которые ребята внушительно назвали штабами. В оперативном порядке у самых добрых мам «конфисковывались»
[134]
свободные помещения – домики-времянки, летние кухни, за-крытые беседки. Так сделали мои знакомые ребята в калужском селе. Убирали домашний хлам, девочки, разувшись, мыли полы, мальчики носили воду, потом все вместе оклеили стены, повесили портрет Ильича, стенгазету, списки, планы, у входа положили тряпку – ноги вытирать, прикрепили у двери скучавший где-то без дела колокольчик, написав рядом на случай секретных заседаний: «Звонить три раза». Всё, как в лучших домах! На второй день тут же появилась своя библиотека и свой библиотекарь с тетрадью учёта выдачи книг, своя аптечка и свой «врач» – он же по совместительству тренер по бегу и прыжкам. А в выходной принесли на соседнюю лужайку доски, пилу, топор, молотки и гвозди – сцену строить под соснами при квалифицированной помощи весёлого старого плотника. В свободный час горнисты трубили сбор, в две минуты сбегался весь отряд, и начиналась репетиция: сценки, танцы народов, акробатика, стихи, песни, сатира и юмор – весёлая концертная программа на полтора часа. Настанет день премьеры – всем родным и знакомым разнесут гонцы разрисованные пригласи-тельные билеты с пожеланиями захватить для себя персональный стул. А в штабе к тому дню будут открыты выставки ребячьих поделок, рисунков и заготовлены для лауреатов «золотые медали» с лентами, почти совсем такие, как надевают на шею призёрам-фигуристам.
– Отрядные зоны, – читаю в своей дорожной тетради продолжение рассказа Эмилии Петровны Ковбас, – это теперь наши зоны широкого педагогического действия. Приближается праздник, скажем День Советской Армии, 8-е Марта, или идёт избира-
[135]
тельная кампания – вечера проводятся уже не только в клубе, а и по отрядным зонам. Ребята готовят концерты, оформляют помещение, шефы-учителя делают доклады. Всё это – вот, рядом! Сюда стала перемещаться и лекционная пропаганда. У нас 13 отрядов, 13 зон. У лекторов появилось 13 новых аудиторий слушателей. А в Ковалёвке – 24. В клуб не всяк пойдёт – это далеко, а сюда идут семьями: ведь «наши дети» выступают.
В Ковалёвке у меня была встреча с ребятами. Спросил у них, какое участие они принимают в политической работе на своих десятидворках, они ответили:
– Всякое. Мы тоже политработники!
КОГДА ПЛОХО В СЕМЬЕ...
Есть на Тернопольщине сёла, где с фанатической активностью действуют общины сектантов. Мне хорошо знакомы и методы, и сила их отупляющего влияния на детей. Неодолимая для ребёнка сила! С детских лет он изолируется от «мирских сует», т. е. от спортивной, культурной, иной общественной жизни, ему внушается, что служение высоким человеческим идеалам – это «служение дьяволу», пагубное для души. Обычаи в сектах суровые, жестокие, держат они детей в цепких руках. Противоборство школы и секты здесь длится десятилетиями, и школа далеко не всегда оказывается победительницей.
Трудность главная: ребёнку разрешают ходить только на уроки. Ни на тренировки, ни на репетиции – нельзя. Он отсидел 5–6 уроков и идёт домой.
[136]
И там весь остаток дня и весь вечер он оказывается один на один со взрослыми сектантами. Кто тут поможет ему?
Обстановка изменилась сразу, как только на улице появилась детская организация – разновозрастный отряд. Он стал устроителем всей ребячьей внешкольной жизни, прямо здесь, под окнами. Из стен домов ребята вышли на спортплощадки, в штабы, на сцену, на работу по украшению улиц, по выращиванию и уборке урожая на полях и участках. Между отрядами учителя стали затевать соревнования по различным видам детского творчества, по бегу, прыжкам, спортивным играм.
Кажется, первой в районе организовала межотрядные спортивные соревнования Трудолюбовская восьмилетка, где директором стал молодой педагог Иван Владимирович Скорец. У школы название обязывающее. Она и в самом деле становится школой трудолюбцев. Отряды её отличаются на заготовке кормов для колхоза, на уборке урожая. По просьбе председателя ученики посадили в детском садике фруктовые деревья, заложили сад и у себя в школе. Колхоз выделил материалы для оборудования отрядных спортплощадок. Совместный труд и спорт выводят детей в живой мир, из-под влияния религиозных фанатиков. Иной становится и жизнь села.
И уже настоящий поход против недобрых старых традиций объявили отряды Горыгледовской восьмилетки, руководимой тоже молодым директором Юрием Ивановичем Стовбаном. Село там большое, 462 дома, хозяйство не из бедных, а вид улиц тоску наводил. Палисадники огораживались глухими, уродливыми заборами по принципу «неладно скроен, зато крепко сшит». Всяк старался и в палисадниках насажать чего-нибудь для желудка,
[137]
а от ближнего скрывал свои блага за неприступной стеной. Глянешь на улицу – глухая, все друг от друга отгородились. Ребята горячо обсуждали всё это на комитете комсомола, потом на совете командиров. Постановили: убедить пап и мам, что в палисадниках должны расти цветы. Был объявлен конкурс на лучший цветник. Так началась на селе «цветочная эпопея». Отряды обменивались индивидуальным и общим опытом цветоводства, сортовыми семенами. Скоро исчезли и уродливые заборы, их заменили невысоким крашеным штакетником. Красота должна принадлежать и служить всем людям! Первое место по нарядности, по эстетичности зоны занял 8-й отряд, который возглавляла самая хлопотливая из юных любителей цветов – Маша Горбата.
Общественное влияние на детей, общественные тенденции в их жизни заметно брали верх.
И ещё один важный момент. Душа верующих всегда наполнена гневом против «мирских пороков». В атеизме они видят причину таких зол, как пьянство, распущенность, грубость, лень, неряшливость, неуважение к старшим. И как же удивлены были верующие, когда увидели, что их детей в отряде учат бороться с этими пороками, жить по правде и совести. Верующие уже не могли упрекнуть своего ребёнка, что он связался с плохими людьми, а ведь это был главный аргумент в защиту «веры». Надеяться на пополнение своих рядов сектантам уже не приходится.
Около 20 мальчиков и девочек из семей сектантов учатся в Горыгледовской школе. И все из них, достигнув комсомольского возраста, вступают теперь в комсомол.
[138]
НОВАЯ СИЛА В ШКОЛЕ
Первые разновозрастные отряды на Тернопольщине появились 7 лет назад в селе Велесневе, близ Монастырисска, в восьмилетней школе, возглавляемой тогда Романом Петровичем Расевичем. В те годы Украинский НИИ педагогики по инициативе кандидата педагогических наук В. В. Кумарина предпринял попытку активно внедрить достижения науки в практику и помочь школам в освоении опыта А. С. Макаренко. Между школами и институтом заключались договоры о сотрудничестве, были разработаны соответствующие планы, методические рекомендации, и более 20 школ республики начали работать по системе А. С. Макаренко. Среди них была и Велесневская восьмилетняя, откуда макаренковская новь пошла потом по всему району.
Позже в беседе со мной секретарь парторганизации роно Галина Николаевна Лысик сказала:
– Мы заметили, как возросло в этой школе влияние хороших учеников на слабых, как сдружились ребята, стали актив-нее на уроках и в общественных делах.
На всех сборах, вечерах, в труде – всюду чувствовалась эта новая сила – разновозрастные отряды. Вместе с ребятами работали и учителя, забот им прибавилось, но они понимали, что без разновозрастных отрядов трудно ожидать успехов в учении ребят, изменения всей жизни школы.
– Велесневский опыт, – рассказывала Галина Николаевна, – был обсуждён на партийном собрании роно. Тут поддержка ему была полная. Коммунисты понимали, что этот опыт заслуживает самого широкого распространения, и были уверены, что он даст результаты. Вскоре повезли туда директоров школ.
[139]
Роман Петрович рассказал им о существе дела, о его значении, о результатах. Директора беседовали с командирами, учениками, родителями, смотрели альбомы, в которых была отражена жизнь отрядов. Все убедились: опыт многообещающий. Не было таких, кто сказал бы: «Нет, я этого не принимаю, я так работать не буду». Потому что они видели результаты. Только один всё смотрел недоверчиво... Поехал в Велеснево и я.
ЧТОБЫ УЧИЛИСЬ ЛУЧШЕ
Велеснево – село видное, стоит на возвышении, привольно раскинув свои сады и улицы. Здесь родился выдающийся деятель украинской культуры прошлого, собиратель шедевров народного творчества, учёный с мировым именем Владимир Михайлович Гнатюк. Один из питомцев здешней школы – Остап Степанович Черемшанский основал в селе музей Гнатюка, экспонаты для которого собирал в Париже, Чехословакии, Польше, Югославии и во Львове. Остап Степанович вдохновенно рассказывал мне об истории музея, о жизни Владимира Гнатюка, с благодарностью говорил о родной школе.
Школа в Велесневе разместилась по-дачному, укрывшись в садовой тишине. Новый её директор Михаил Степанович Батиг оказался человеком творческим и любящим практические де-ла. Он сразу заговорил об отрядах – как они помогают ребятам в учении, как влияют на успеваемость, на дисциплину, на развитие общественной активности детей.
Влияние сильное, потому что отряды оперативно реагируют на каждый успех или неуспех своего товарища. Такая теперь обстановка. Только вышли на перемену, пацаны бегут к своим
[140]
командирам:
– У Тани пятёрка по биологии!
– А твий Стэпан двойку схватыв!
Но командиры получают информацию и по официальным каналам. В школе (так и по всему району) оборудован специальный блок информации. Он установлен в коридоре. В нём 13 ящичков по числу отрядов. Это зеркало их сегодняшней жизни. Кто в школу не пришёл, кто получил замечание, у кого какие оценки – обо всём собираются короткие рапортички. В классных журналах на первой странице – список всех командиров, а перед фамилией каждого ученика стоит цифра, которая указывает, в каком отряде ученик состоит. Кончился урок, дежурные бегут с рапортичками к блоку информации. У командира и членов учебной комиссии в конце занятий вся картина, как говорят, налицо. И часто бывает достаточно простого разговора на ходу: «Как получилось? Что будем делать?» Когда разговаривает на эту тему учитель, тут реакция известная: немая тоска. А когда беспокоится твой старший друг и весь отряд – то и думается, и всё решается по-иному. В сложных случаях разговор переносится на совместное детско-родительское собрание.
По средам собирается совет командиров, по субботам – общее построение отрядов: сообщают итоги за неделю, планы на следующую. У всех командиров – тетрадки, там ведётся учёт успеваемости, всех полезных дел. Выходит командир, отчитывается за неделю: сколько двоек и пятёрок, как с дисциплиной, что доброго сделано, кого надо поощрить. Схитрил, о чём-то промолчал – это хлопцы из соседних отрядов мигом засекут:
– А вы бабусе Оксане воду нэ носилы!
[141]
«Я БЫЛ ПРОТИВ...»
Мне всё-таки хотелось встретиться с тем директором, который «смотрел недоверчиво». Встретились.
Это был пожилой, неторопливый человек, педагог с большим стажем, осторожно относящийся ко всем нововведениям в школьном деле, директор Комаровской восьмилетки Фёдор Денисович Литвин. Он сразу заговорил, что называется, открытым текстом:
– Я был противником этого дела – отрядов. Потом всё-таки начал пробовать.
Ещё крепкий и плотный, Фёдор Денисович уселся покапитальнее и начал объяснять обстоятельно:
– Вот представьте, получил я на школу план: заготовить 148 центнеров травы. Дали всем ребятам индивидуальные задания, начали ходить, организовывать. Хлопотали-хлопотали, за декаду план выполнили только на 35 процентов. На районном совещании я, конечно, получил разнос. А после меня там выступали другие директора и – у них перевыполнение. Там работали отрядами. Я приехал с совещания, говорю учителям: давайте и мы так. И представьте: за три дня я перевыполнил план. Дал не 148, а 190 центнеров! То же самое и с металлоломом. Задание было большое, классные руководители замахали руками: это не по силам, где мы столько наберём? Я им говорю: а давайте, может, по отрядам. И знаете что? Я собрал столько лома, сколько не собирал никогда!
Тут Фёдор Денисович по старой привычке ещё нажимает на «я» – «я собрал», «я перевыполнил», ко мне слышалось, что он уже понимает, какая это большая самодеятельная сила – ученики, объединённые в разновозрастные отряды. Коллективно они
[142]
все дворы, все канавы прочистили! Фёдор Денисович признался решительно:
– Я нашёл, что в отрядной системе много хорошего. – Перебрал что-то в памяти, добавил: – Отряды – это большое де-ло. Без них мы многого просто не в состоянии охватить. У нас 5 населённых пунктов, – продолжал он, – мы их раньше не могли держать под контролем, особенно хутора. А теперь мы каждый день знаем, что там делается, командиры докладывают: «Вчера Остап долго гулял на улице, а мы его побачилы и отправили уроки учить». Вот вам, пожалуйста! Помощь? Отряд уже и присмотрит, и потребует. И это ж как действует, когда сами ребята спросят: «А чо ты двойку получил?» или «Чо ты нагрубил учительнице?» Действует! Конечно, прибавилось работы учителям, – заключил Фёдор Денисович. – Поступает какой-то сигнал от командира – надо учителю сразу принимать меры. А раньше сигналов никаких не поступало – учитель сидел спокойно.
Закончил Фёдор Денисович свою исповедь таким признанием:
– Да! Сила в этом добрая заложена, только не изучена ещё. А кому изучать? Кому на здоровую голову охота брать лишнюю мороку? – Подумал ещё, говорить ли, сказал: – Об уроках труда тоже ещё разок надо было поразмыслить. Почему в средних классах не ввести послеурочный час труда?
Вот и ему поразмыслить захотелось.
КОМАНДИРЫ
Должно быть, ни один директор не откажется иметь хорошие отряды. Но вот проблема; командирские кадры... Есть у парня качества лидера, но отряд ему доверять –
[143]
что козлу капусту. Другому и можно, и хорошо бы доверить, он сам отмахивается обеими руками: нет навыка, нет интереса, нет вкуса к делу.
Вкус к организаторской работе продолжает пока оставаться у старшеклассников в остром дефиците. Сработали многолетние перегибы в сторону словесного воспитания, призрачные надежды «вырастить активных» вдали от практических дел.
Выручают девочки. Но не вечно же и мальчикам оставаться в пассиве! В монастырисских школах командирами смело ставят пионеров. Ставят и растят.
– Вы знаете, какие толковые есть ребята! – сказали мне в роно. – Они берут не авторитетом возраста, а силой морального примера. Если мальчик верен делу, честен и за общую правду умеет постоять, в отряде такому симпатизируют все.
На командные посты выдвигают ребят комитеты комсомола, советы пионерских дружин. За каждого голосуют отдельно. Эта процедура облечения полномочиями придаёт командиру – большой ли он, маленький ли – особый вес. И права. Он действует от имени организации и отвечает перед ней за отряд.
– Школьные командиры, – сказали мне в райкоме комсомола, – это наш самый боевой актив. Это люди удивительно чуткие к хорошему опыту. Как быстро они его схватывают и как быстро растут!
В Велесневе привели пример: утреннюю зарядку в школе как-то поручили провести одному командиру отряда. Он провёл. Неплохо провёл. Захотелось попробовать и другим. Так и пошла «цепная реакция». И у всех получается!
В школах конечно же сразу позаботились о командирской учёбе. Занятия – раз в месяц. Что там «проходят»?
[144]
Обязанности и права командира, методы его работы, опыт от-рядов А. С. Макаренко – на примерах из «Педагогической поэ-мы», из его статей о воспитании. И – шире и выше: о силе кол-лектива, о мажорном тоне его жизни, о требовании и уважении, об умении командовать и умении подчиняться. А есть ещё наука собственных ошибок и удач. Командиры выступают, рас-сказывают о них, коллективно обсуждают, кто как поступил бы в какой-то острой ситуации.
А ведь, пожалуй, это ещё и первые уроки будущих педагогов.
Но не слишком ли велика нагрузка у командиров? Спросил я об этом восьмиклассницу Любу Бабий из Червоненской школы и шефа-воспитателя её отряда учительницу начальных классов Зиновию Ивановну Бойко. В отряде 4 девочки и 7 мальчиков. В те дни у них было много работы. Помогали колхозу, провели экскурсию «Моя улица»: кто живёт на ней, какими делами славен. Утро «открытий»! Сделали красивый альбом с фотографиями. Две недели «вытягивали» двух отстающих. Трудолюбивые мальчики, а не привыкли много думать. Вытянули. Четвёрки у хлопцев пошли. Люба ответила на мой вопрос так:
– Я не скажу, что трудно. У командиров же есть и заместители, они тоже работают. Есть свободное время.
– А трудные ребята – как с ними?
– Всем отрядом! «Стенкой».
[145]
«ОНИ ПЛОХО ПОСТУПИТЬ НЕ ДАДУТ!»
Кто вырос в детском разновозрастном коллективе, тот знает, какая это воспитывающая сила – младшие мальчики и девочки. Вот уж кто не потерпит несправедливости, никакой фальши, жестокости!
– Они плохо поступить не дадут! – вспомнил я слова старшей воспитательницы Мамлютской школы-интерната Нины Ивановны Петрушиной. – Малыши в отряде – это сила, облагораживающая отряд. В классе, среди ровесников, такой силы нет. Там все на равных.
На линии поведения в монастырисских школах и отрядах младшие ребята тоже делают большую погоду. Попробуй кто-нибудь из подростков плохо повести себя на улице или хотя бы пойти вечером на взрослый киносеанс. Подбегут, остановят: «А чо цэ ты идэшь?»
Добираются и до «сердобольных» мам. Иная очень уж бережёт своё дитятко, и в какой-нибудь осенний день, когда отряд идёт помогать колхозу в уборке свёклы, она скажет чаду: «Ладно, ты не ходи, побудь дома». Пацаны потом увидят её в поле, подлетят стайкой и этак лукавенько спросят: «А чо цэ вашего Мыколы нэма?» Вот и попробуй перед ними оправдаться!
Славная сила! Чистая душа отрядов.
У меня уже не возникал вопрос, почему в этом районе забыли о детских правонарушениях.
[146]