Перейти к основному содержанию

Леонид Вацлавович КОНИСЕВИЧ – как и все воспитанники Макаренко – человек непростой, трагической в раннем детстве судьбы. Оставшись полусиротой – с полуслепым отцом, на руках которого были младшие дети, он двенадцатилетним мальчонкой покинул родной очаг, чтобы облегчить жизнь семьи. Изведал вкус судьбы беспризорника.

[287]

Попав в коммуну им. Ф.Э. Дзержинского (красочное описание этого дебюта вы прочитаете у самого Конисевича), он быстро освоился в коллективе, получил скоро звание «коммунар», стал заместителем командира отряда, затем и командиром, наконец,– знаменосцем коммуны. А то была честь наивысшая и доверие всеобщее.

Человек разносторонних способностей и форм их приложения. Редактор рукописного журнала коммуны. Корреспондент всех стенгазет – «Дзержинец», «Резец», «Шарошка». Легкоатлет, боксёр, борец и кавалерист. Описания его спортувлечений и тренировок, почитай, – одни из самых ярких в записках Леонида Вацлавовича.

Обладатель значка ГТО № 228 – считайте, Конисевич один из первых в стране обладателей столь значимого в предвоенное время значка «Готов к труду и обороне». Участник знаменитого в то время лыжного перехода Харьков–Мерефа, коим руководил другой герой моих заметок Семён Афанасьевич Калабалин, бывший тогда педагогом физического воспитания в коммуне.

Юноша, очень много читавший и узнавший из книг, в том числе о море и моряках. Тяге к морю, дальнейшему выбору профессии способствовала, конечно, многолетняя дружба коммуны с экипажем крейсера «Червона Украина» – тогда флагманом Черноморского флота. Коммунары, известно, бывали гостями крейсера, военморы приезжали в коммуну. Совсем не случайно военными моряками стали многие: В. Цымбал, впоследствии Герой Советского Союза, П. Чеслер, Д. Чевелий, Ж. Лиф, И. Яценко, Б. Парфён, В. Богданович (морской лётчик), Б. Пенкин.

Любовь к морю и «морским» профессиям воспитывалась и системой ежелетних дальних походов-экспедиций, известно, за счёт заработанных в течение года средств. Маршруты пролегали по Волге и Северскому Донцу, на Азовское море и в Крым... Пароходные рейсы, встречи с экипажами боевых кораблей и теплоходов, с тружениками портов, выступления с концертами прямо на палубе, купание, состязания по плаванию, ватерполо, перетягивание каната.

Обо всём этом можно прочесть и в чудо-описании Конисевичем Крымского похода 30-го года.

Щемяще-трогательна сцена последнего разговора-прощания с Отцом-Учителем. Вызов «К Антону!» И непростая беседа. Антон Семёнович: дорога твоя в Литинститут. Леонид: поеду в Горьковский инводхоз.

Вспомним слова из макаренковской характеристики Конисевича: «Дисциплинирован, честен, способный и восприимчивый человек, прекрасный товарищ, горячо преданный коммуне. Обладает литературными

[288]

способностями, но сознательно избирает дорогу инженера». Узнав решение воспитанника окончательно, упрекнул Леонида в письме: мол, захлестнула тебя романтика моря.

Первая попытка «свидания с водой» в том горьковском институте завершилась неудачей, и Конисевич вернулся в коммуну. И такое случалось... Макаренко никогда не упрекал ребят, убедившихся в ошибке, принимал в коллектив, помогал и далее. Но та самая «романтика» всё же перетянула, и отправился Леонид вместе с Глебовым в Одесскую мореходку – училище по подготовке штурманов дальнего плавания.

Не без трудностей прошли годы учёбы. Первые учебные плавания. Первое назначение. Первый рейс по Черноморью. Первая «загранка».

...1936 год. Спецрейс теплохода «Курск». Как выяснилось значительно позже, со спецзаданием – на борту тяжёлогруженные контейнеры, группа юных бодрых пассажиров. Уже в далёкой Барселоне поняли: то части разобранных самолётов и те, кому предстояло сесть в кабины «курносых»... Во время огненного рейса попадали под эскорт чужих кораблей, подлодок, и под обстрел в порту Аликанте, когда «Курск» был прикрыт вставшим борт-о-борт аргентинским кораблём с капитаном-антифашистом во главе.

Приняв на борт другой, тоже, видимо, сверхважный груз, «Курск» лёг на обратный курс. По возвращении на родину все участники огненного рейса были награждены правительственными наградами. Леониду Конисевичу вручили орден – «Знак Почёта» № 400, посеребрённый. Ордена – гражданские: ведь шли на гражданском корабле, суть задания тогда не афишировалась.

21 апреля 1937 года в лекции Антон Семёнович рассказал о первом из воспитанников, получившем орден: «Три дня назад я получил письмо от своего бывшего воспитанника, которое меня очень растрогало. Он пишет, что за один свой подвиг, сущность которого он в письме рассказать не может, но который заключается в том, что он не дрогнул перед смертью, за этот подвиг он получил орден. Он мне об этом сообщает и благодарит. Говорит просто: спасибо Вам за то, что Вы нас научили не бояться смерти... Может быть, он от природы храбрый человек, но уверенность в том, что храбрость есть достоинство, которому его научили, благодарность за такую науку – всё это качества нашего нового социалистического общества. Когда он пишет, Вы меня научили, то он благодарит не меня лично, а Советскую власть, коллектив дзержинцев, который ему это свойство дал».

[289]

Потом Конисевич плавал на Дальнем Востоке, в годы военные участвовал в высадке десантов на Парамушир и Сахалин. Создал на Камчатке, в селе Паратунка детский дом, первым из воспитательных учреждений страны получивший имя Макаренко.

В 50-е годы Леонид Вацлавович вернулся на украинскую землю и создал на Киевщине пионерский лагерь «Алмазный» – это чудо-сад с системой прудов разного уровня и своей пионерской флотилией, с деревьями ценных пород и роскошными многогектарными цветниками. В лагере вовсю развернулось подлинное самоуправление, он стал известен и за пределами страны, сюда часто приезжали иностранные гости, дети многих стран отдыхали в «Алмазном».

Четверть века Конисевич был начальником лагеря. Уйдя на пенсию, остался там садоводом-агрономом и организовал ежедневный сельскохозяйственный производительный труд. Уникальный в наше время опыт. Каждый день ребёнок выбирает себе один из пяти объектов труда – сад, огород, теплицы, парники, цветники – и, войдя в сводную трудбригаду, работает поутру – малыш по полчаса, старший – по часу-полтора. Каждому по руке есть инструментарий (лопаты, тачки, грабельки, садовые ножницы и т.п.). Ход и итоги работы тотчас объявляются по радио и в чудесных, неповторимых конисевичских сводках от руки. Победители трудового соревнования награждаются ежедневно и по окончании лагерной смены. А плоды труда своего дети буквально «пожирают», то бишь пожинают, ибо всё попадает на их стол. Кроме того, в августе закручиваются до трёх тысяч банок «алмазовского» яблочного компота – его поедают те, кто приедет зимою иль на будущий год. Рассаду цветов, помидоров и т.п. дарят детским учреждениям Бориспольского района, продают в местные хозяйства. Тут всё от Макаренко и по Макаренко: цель труда ясна каждому, дозировка, чередование видов деятельности, сводная бригада, выборные бригадиры и агрономы. И радость труда, которую я имел счастье видеть своими глазами, ибо один летний сезон с бойцами сводного Макаренковского педотряда «Мыслитель» поработал в «Алмазном» у Конисевича-агронома.

Работал он с раннего утра до позднего вечера, а вечерами... вечерами писал свои воспоминания, которые мы там – практически уже ночью и читали главку за главкою.

Первую книгу Л. Конисевича – «Большая семья», в которую вошла лишь малая часть его воспоминаний, с огромным интересом прочитали макаренковцы и макаренковеды, все, кому дорого дело воспитания...

Самое знаменательное: стал-таки Конисевич литератором, как предсказывал его учитель, уловив, спрогнозировав тогда ещё литературные

[290]

задатки и склонности юноши. Будучи в «Алмазном», мы удивлялись-восхищались: как это у него хватало времени и энергии на возню с детьми разного возраста, и на нелёгкий писательский труд по созданию книги «Нас воспитал Макаренко».

Злоупотребляя цитированием, не могу всё ж не привести письмо самого Конисевича Антону Семёновичу, написанное тоже в конце 30-х:

«Вспоминаю наш разговор в кабинете, когда я отказался от университета, предпочитая морской техникум. Я тогда решил, что техникум не цель, а средство. Мне очень хотелось быть студентом университета, но с ещё большей силой тянуло посмотреть мир, чего я уже добился. Теперь должен поступить в университет и окончить литературный факультет. Я не хочу покоя, я должен двигаться, как всё вокруг нас, чтобы, остановившись, не упасть... Нет, я не остановлюсь и не упаду... Упасть может лишь одинокий, а я горячо люблю свою родину, свой великий народ, гигантов мысли и дела, которых он родил, взлелеял и по заслугам вознёс. И где бы я ни был, в далёких океанах и странах,– родина и народ становились для меня только ближе и роднее. Этому тоже Вы научили нас, Антон Семёнович. И Вы за нас не бойтесь, мы «попищать» можем, но победа будет за нами. Это я твёрдо знаю».

Победа всегда была за ним. И во время многолетней работы – плавания на кораблях гражданских, и в дни боёв с японцами, и в «Алмазном», и во время съёмок фильмов «Макаренко сегодня» и «А.С. Макаренко – педагог, писатель, гражданин», где он вдохновенно пел песни своей молодости и любимые современные песни. Когда поёт, по-детски радостно сияют его глаза. Как сияют они, когда он возится с ребятнёй, руководя спасательной станцией на Днепре. Снова – морская форма, опять подготовка судов к выходу в рейс, вода, правда, не морская, речная, но всё ж...

Счастье Конисевича – это и сотни его воспитанников, и тысячи читателей, и сын Виктор – талантливый артист, тоже герой фильма о Макаренко.

Годы идут. Как и других макаренковцев, появляются у Леонида Вацлавовича проблемы со здоровьем.

Но, как прежде, изумительны его рассказы-воспоминания о коммуне и Макаренко, как прежде он активен в делах Ассоциации Антона Макаренко, членом правления которой избран на её Учредительном съезде.

Завершая этими страничками книгу воспоминаний самого Леонида Вацлавовича, завидую вам, дорогие читатели: ведь вы читали ЭТО впервые.

[291]