После работы и занятий в школе коммунары растворяются в культурно-массовых делах, по интересам: в Тихом клубе, библиотеке, шахматных турнирах, редколлегии, в решении ребусов. В Тихом клубе никто не должен громко разговаривать. Обстановка сама поддерживает тишину. Зал уставлен пальмами, фикусами, пеларгониями, добротной мебелью. На окнах дорогие шторы, со вкусом подобранные под цвет стен, на потолке альфрейные росписи, хорошо оформлены уголки В.И. Ленина и Ф.Э. Дзержинского с их беломраморными бюстами. Ежедневно дежурные у бюстов меняют живые цветы в вазах. Уют здесь поддерживается педагогом и библиотекарем Елизаветой Фёдоровной и дежурными. Елизавета Фёдоровна одна из первых соратниц Антона Семёновича. Вместе с ним и небольшим коллективом колонистов-горьковцев она перешла в коммуну.
В Громком клубе – другая обстановка. Сыгровки духового оркестра, репетиции постановок и концертов, кинофильмы, бальные и народные танцы, спортивные мероприятия, встречи делегаций, игра на рояле, торжественные собрания и ежедневные общие собрания с рапортами, строевая подготовка в зимние дни, разные игры, литературные диспуты.
Весь букет шумов в непосредственном соседстве с кабинетом Антона Семёновича. Лишь много позднее дошло до нашего сознания, как можно работать в такой обстановке!
Особый мир у Виктора Николаевича – преподавателя рисования и черчения, мир чудес и сказок, загадок и шарад, изображений, конструирований, ваяния и рисования, создания летальных аппаратов, начиная от грандиозных «змеев», с походами на рыбалку, устройствами театральных зрелищ. Весь комплекс именовался «Изокружок». Тощий, прямой, высокого роста с поднятыми вверх волосами, по-детски застенчивый, он не знал усталости. Весь день в коммуне от раннего утра до позднего вечера он занят калейдоскопом дел, всегда в окружении многочисленного актива пацанов и «зре-
[43]
лых» мастеров, имевших хорошие работы в скульптуре и живописи. Позже я узнал, что в кажущейся стихии Терского всё было уложено в графики и расписания. Только благодаря порядку он успевал делать всё. Чего стоила одна лишь газета «Шарашка». Она тянулась вдоль всей стены нижнего коридора. Была напечатана с сатирой, юмором, загадками, шарадами, стихами, прозой, телеграммами и шаржами! У газеты постоянно толпился народ. Спорили, смеялись, думали. Здесь рождались многие корреспонденты.
Под лестницей, ведущей в токарно-слесарный цех, устроился в маленькой клетушке кружок биологии. Главной достопримечательностью здесь были аквариумы с рыбками, среди которых вальяжно передвигался африканский циклозон. Это – хищник, украшенный перламутрово-синей чешуёй, излучал свои краски подобно ёлочным игрушкам при свете свечей. На него приходили смотреть, как в театр. После знакомства с правилами по уходу за рыбками я также удостоился чести быть зачисленным в этот кружок. Здесь тоже руководила Елизавета Фёдоровна. И здесь царили порядок и уют, как в Тихом клубе. Постоянными членами кружка были Лёня Глебов, Серёжа Мезяк, Ваня Иванов-1, Митя Тетеряченко, в добром звании Амёба, Миша Гонтарь, Муся Беленкова. Малочисленность кружка определилась крохотными размерами помещения.
Спортивную жизнь возглавлял Семён Калабалин, воспитанник ко-лонии им. Горького. Огненный танцор, с фигурой Аполлона, безгранично смелый во всех делах, никогда не унывающий, пышущий здоровьем, сильный, с прекрасной строевой выправкой, он, как никто из руководителей физвоспитания в коммуне, соответствовал этой роли. К нему тянулись, желая подражать и походить на него. Гимнастика, атлетика с головокружительными прыжками, лыжи, бокс, борьба, плавание, «морские» бои, военные игры с походами – всё он умел и с успехом передавал нам – младшему поколению дзержинцев. Многие, очень многие на всю жизнь благодарны ему за это.
Забегая вперёд, нельзя не отметить исключительный талант Калабалина в подготовке и осуществлении коммунарских походов. И здесь он был продолжителем Антона Семёновича, своего первого учителя и наставника, так много отдавшего сил на его, Калабалина, человеческое становление.
[44]