Перейти к основному содержанию

Если различны народы, то различны и национализмы. Национализм как миросознание — возникает из ощущения или понимания исторического места и живой индивидуальности своего народа, с присущими ему "особыми данными, со своей неповторимой историей, душой и природой" 2.

Русский национализм имеет свои черты и приметы, и они коренятся в нашем русском народном характере. Они получают выражение в языке, в творчестве, в вечных идеях светочей национального духа, таких как митрополит Иларион, Феодосий Печерский, Сергий Радонежский; таких как Крылов, Грибоедов, Пушкин, Гоголь, Кольцов, Аксаковы, Лесков, Достоевский...

Одной из существенных черт русского национализма была и остается идея отечественного единения и согласия, сплоченности народа, идея гармонии народного бытия, пропущенная через душу человеческую. Она связана в нашей речи со словом "лад", "мир". Мы говорим "ладно", и понимаем: согласно, хорошо, душевно. Лад — настрой, обретенный через душевное участие, нечто красиво "слаженное", соединенное в сердечное единство, в любви. Без лада нет красоты. И самое прекрасное — это родина.

"О светло светлая и украсно украшена земля Руськая! и многыми красотами удивлена еси: озеры многыми удивлена еси, реками и кладязьми месточестными, горами крутыми, холми высокими, дубровами чистыми, польми дивными, зверьми разлычными, птицами бещислеными, городы великыми, селы дивными, винограды обительными, домы церковьными и князьми грозными, бояры честными, вельможами многами. Всего еси

___________

2. Ильин И. А. О государственной форме. // Ильин И. А. Указ. изд. Там же. С. 47.

[32]

испольнена земля Руськая, о прававерьная вера християньская!"... 1 — так с душевным восторгом воспринимали семь веков назад предки наши образ родной земли, связывая с нею представление о самом прекрасном в мире. И отложилось в народной мудрости: "Земля русская вся под Богом", "Велика святорусская земля, а везде солнышко", "Родина любимая — мать родимая". Поэтому от "Слова о полку Игореве" до наших дней и вовеки идея Великой Русской земди питает народный дух и в единении с ним вдохновляет поколения на достойную жизнь и высокие подвиги. В этом было, есть и будет здоровое национальное чувство.

Да, истинный русский национализм изначала таков: в корне его чувство великой русской земли и глубокое ощущение себя как ее хозяина. Это то, о чем так ясно писал Ф. М. Достоевский: "...нигде на Западе и даже в целом мире не найдете вы такой широкой, такой гуманной веротерпимости, как в душе настоящего русского человека... Тем не менее хозяин земли русской — есть один лишь русский (великорус, малорус, белорус — это все одно) — и так будет навсегда...". 2

Другою чертою русского национализма является ощущение исторического долга. Его тоже старались вытравить всеми силами, подменив долгом интернациональным, непонятно перед кем... Но из века в век в горькие годины вдруг возникало в нашем народе острое, до боли щемящее сознание: только вместе, миром. И служили своему миру, товариществу своему, как это прекрасно высказано устами гоголевского Тараса Бульбы:

"Хочется мне вам сказать, панове, что такое есть наше товарищество. Вы слышали от отцов и дедов, в какой чести у всех была земля наша: и грекам дала знать себя и с Царьграда брала червонцы, и города были пышные, и храмы, и князья, князья русского рода, свои князья, а не католические недоверки. Все взяли басурманы, все пропало; только остались мы, сирые, да, как вдовица после крепкого мужа, сирая так же, как и мы, земля наша! Вот в какое время подали мы, товарищи, руку на братство! Вот на чем стоит наше товарищество! Нет уз святее товарищества! Отец любит свое дитя, дитя любит отца и мать; но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек. Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в русской земле, не было таких товарищей... Знаю, подло завелось теперь в земле нашей; думают только, чтобы при них были хлебные стоги, скирды да конные табуны их, да были бы целы в погребах запечатанные меды их; перенимают чорт знает какие, басурманские обычаи; гнушаются языком

__________

1. Слово о погибели Русскыя Земли (XIII).

2. Достоевский Ф. М. Дневник писателя/1Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. В тридцати томах. М. Т. 23. С. 127.

[33]

своим; свой с своим не хочет говорить; свой своего продает, как продают бездушную тварь на торговом рынке. Милость чужого короля, да и не короля, а паскудная милость польского магната, который желтым чоботом своим бьет их в морду, дороже для них всякого братства. Но у последнего подлюки, каков он ни есть, хоть весь извалялся он в саже и в поклонничестве, есть и у того, братцы, крупица русского чувства; и проснется оно когда-нибудь, и ударится он, горемычный, об полы руками, схватит себя за голову, проклявши громко подлую жизнь свою, готовый муками искупить позорное дело. Пусть же знают они все, что такое значит в русской земле товарищество!.."

Чувству исторического долга сопутствовало обычно прозрение о неизбежной погибели — в случае измены. Человек, изменивший родине, — пропащий человек, т. е. погибший безнадежно, без пользы, становящийся пропадиной, т. е. стервою, падалью... Как и сказано у Гоголя об изменнике — Андрии: "И пропал казак!..".

Сознание исторического долга неизменно связывалось в русском национализме с ощущением преемственности поколений, из рода в род несущих идею Божьего государства, олицетворяющего бескорыстное стремление к верховной, вечной красоте, к справедливости, святости. Русский националист — это человек "стремящийся быть" (А. Хомяков) 1 "христианин, по убеждению лучших представителей русского самосознания, он полон благоговения ко всему человеческому — к добру, красоте и правде в каждом смертном..." 2.

В древних былинах хранители силы и мудрости народной — странники, калики перехожие наставляли набольшего любимого народом богатыря Илью Муромца:

Не годится так делать дело неумильное,
Неумильное непоказано,
Делай ты по показанью Божьему.

("Исцеление Ильи Муромца").

В том же духе благословляет богатыря родитель Иван Тимофеевич:

Я на добрые дела благословенье дам,
А на худые дела благословенья нет...

("Первые подвиги Ильи Муромца").

И сам богатырь святорусский возвышенно понимает смысл своего дела:

___________

1. Хомяков А. С. По поводу отрывков, найденных в бумагах И. В. Киреевского!/А. С. Хомяков. Полн. собр. соч. Изд. 4-е. М. С. 269.

2. Соловьев В. С. Русский национальный идеал!/Соловьев В. С. Соч. в 2-х томах. Т. 2. М. 1989. С. 287.

[34]

Защищать мне надо сирот и бесприютных...
Я иду служить за веру христианскую,
Да за стольный Киев-град,
За вдов, за сирот, за бедных людей...

("Илья Муромец и голи кабацкие").

Так отразилась в фольклоре национальная русская идея: жизнь в сущности своей — служение высокому и прекрасному триединству: духовному началу (вера), государственному началу (русская земля), народному началу ("за бедных людей", кои и есть народ). Позже та же мысль органически влилась в формулу: "православие, самодержавие, народность". И сколько было приложено усилий, чтобы вначале исказить, а затем оболгать ее, охаять.

Но в самом русском духе заложено стремление к триединой правде-истине, и неистребимо оно, как неистребимо запавшее в самую глубь его религиозное чувство.

Православие — неотъемлемо от русского национализма. Оно только непонятно нашим доморощенным атеистам. Последние, увы, духовно беспомощны и не видят в вере отцов ничего, кроме исторических традиций, религиозных сюжетов, ритуалов и церковной утвари. Они не могут ощутить энергии духовного единения, которую дает православная вера, не могут постигнуть глубинной сущности идей сострадания, служения и долга перед всем народом и человечеством, которые поднимают личность на высоту необыкновенную. Но тот, "кто не понимает православия — тот никогда и ничего не поймет в народе. Мало того, тот не может и любить русского народа, а будет любить его лишь таким, каким бы желал его видеть" 1. Между тем, что бы там ни говорили, есть это свойство русского "подниматься духом в страдании, укрепляться политически в угнетении и, среди рабства и унижения, соединяться взаимно в любви и в Христовой истине" 2. И всякий русский националист христианин в душе, даже если считает себя неверующим, ибо все православные настроения и чувства руководят его внутренним миром даже помимо его воли и его понимания. Пора бы, пора и "убежденным атеистам", если они русские, понять национальное значение православия, а не отрицать слепо историческую реальность его духовной энергии, поддерживающей силою своей русский народ...

Есть еще существеннейшая, глубинная идея русского национализма — идея семьи (не только семьи братских народов, но прежде — семьи как частицы единого рода). Здесь в своей сокровенности как бы сливаются мысли и чувства о народе и родине, о долге и верности, о крепости духовной и чистоте личных человеческих помыслов.

________

1. Достоевский Ф. М. Указ. изд. Т. 27. С. 64.

2. Достоевский Ф. М. Указ. изд. Т. 23. С. 103.

[35]

Совсем не случайно с древних памятников нашей письменности через века отечественной истории идея эта утверждалась в русской религиозной и культурной жизни. Не случайно краеугольным сочинением эпохи формирования русской нации стал "Домострой". Вот книга, которую должно чтить благодарное потомство. Книга эта с первых страниц наставляла домочадцев "быти во всяком христианском законе и во всякой чистой совести и правде, с верою творяще волю Божию и храняще заповеди его, себе утверждающе во всяком страсе Божии и в законном (праведном) жительстве" 1. Она наставляла хранить свою веру, почитать старших, служить государству, беречь в душе чувство благоговения к святыням и главное — учила, как нести все эти чувства в семью, как строить свой "внутренний храм" и семейный дом. Отдельная глава книги "Похвала женам" восславляла "жену добру", что "дражайши есть камени многоценного", а далее — с душевной подробностью говорилось о таком устройстве семьи, чтоб царили в ней "совет да любовь" и хозяйственное благоденствие. А завершалась она ("конец — делу венец") утверждением духовных начал семейного жития: "Не смотри богатства, благо государь есть — души и телу добро...".

Пушкин первый столь полно, как никто до него, утвердил в своем творчестве эту национальную идею. Его героини — от сказочной Людмилы до его "идеала" Татьяны Лариной — являют собой разные стороны характера русской женщины, главное же — утверждают национализм во взгляде на русское семейство. Поэтому-то Татьяна "русская душою", с ее идеей верности ("но я другому отдана, я буду век ему верна") стала, можно сказать, главной героиней величайшего национального поэта.

Понял и гениальный Лермонтов этот коренной вопрос русского национализма и в "Песне про царя Ивана Васильевича..." выставил героем удалого купца Калашникова, защищающего честь женщины, свою честь, а главное (Боже, до чего же мы были слепы!) — идею семейной чести, как одну из основ русской национальной идеи. И в этом-то действительный смысл произведения. С одной стороны — здесь нарушитель семейной святости лихой Кирибеевич (заметим, кстати: имя не русского исхода, да и Калашников не зря называет его "бусурманский сын"). А с другой — честной купец, готовый "насмерть биться до последних сил" "за святую правду-матушку", а по сути — за народное, национальное начало святорусского православного жития. Здесь перед нами не столько "семейная драма" сколько поединок идей. Поэтому такая огромная могучая сила ощущается за героем, поэтому-то, подчиняясь земному царскому приговору, герой отвечает лишь перед всевышним:

_______________

1. Домострой. Художественная литература. М. 1991. С. 23.

[36]

Я скажу тебе, православный царь:
Я убил его вольной волею,
А за что, про что — не скажу тебе,
Скажу только Богу единому...

Не случайно всячески (сознательно или по недомыслию) поносили разным образом идею семьи узколобые нигилисты или те, кто наивно уверовал во "вненациональность", "внегосударственность", "внедуховность" бытия человеческого. В самой идее этой воспринимали они то, на что наталкивала их развращенная мысль западных "цивилизаторов" и их поклонников: видели некую "консервативную идеологию", не замечая или бесчестно обходя главнейшее — природную сущность нашей семейственности, утверждение в ней национальных традиций, как спасительных вех в истории народа.

В XVIII веке разрушители национальной идеи поступали почти бессознательно. И начиналось все с западной моды: вслед за восходящими к чуждой нам западной куртуазной культуре любовными песенками, которые, как замечал современник, "были в превеликую еще диковинку, и буде где какая появится, то молодыми барынями и девушками с языка были не спускаемы" 1. Затем последовал поток "соблазнительных" романов, вред которых был вовсе не в том, что в них говорилось о любви, страсти сердечной и любовных похождениях, а в том, что весь стиль отношений человеческих, вся иноверческая легкомысленность семейных уз едва ли не признавалась делом обыденным, а потому и не задевающим глубоко нравственного чувства. "Иноземное влияние не встречало надлежащей подкладки в элементарном общем образовании, которое давало бы уменье воспринимать потребное, отбрасывая лишнее", 2 — заметил В. О. Ключевский. Так постепенно подрывалась благодатная семейная идея русского национализма и "непотребное" во взглядах внедрялось в русскую официозную действительность.

В XIX веке история нашей литературы отражает и продолжение этой борьбы. Ведь большинство произведений антинигилистического настроя: "Отцы и дети" И. С. Тургенева, "Обрыв" И. А. Гончарова, "Некуда" и "На ножах" Н. С. Лескова, "Бесы" Ф. М. Достоевского и даже "Война и мир" Л. Н. Толстого утверждали семейный национальный идеал и обнаруживали несостоятельность той "модели" семьи, которая упорно внедрялась в восприимчивое русское сознание западными цивилизаторами под предлогом "свободы". Самые симпатичные и глубокие герои этих романов: тургеневская Катя, гончаровская Вера, лесковские Жен-

____________

1. Записки Андрея Тимофеевича Болотова 1737—1796. Тула. 1988. Т. 1. С. 70.

2. Ключевский В. О. Воспоминания о Н. И. Новикове и его времени // Ключевский В. О. Соч. в девяти томах. М. 1990. Т. IX. С. 38.

[37]

ни Гловацкая, Александра Синтятина и другие положительные характеры этого ряда своим примером как бы иллюстрируют это. У русских было здесь свое, более глубокое понимание. Пожалуй, наиболее четко высказал его Ф. М. Достоевский; он отметил, что у нас в России "другие убеждения, и особенно относительно понятий о свободе...": "В нынешнем образе мира полагают свободу в разнузданности, тогда как настоящая свобода — лишь в одолении себя и воли своей, так чтобы под конец достигнуть такого нравственного состояния, чтоб всегда во всякий момент быть самому себе настоящим хозяином. А разнузданность желаний ведет лишь к рабству вашему" 1.

Неистребим в русском сознании "идеал слаженности", "чинности", того, что (только в очень ограниченном смысле) можно передать европейским понятием гармония. Эта "слаженность" — изначальна в представлении о прекрасном, милом сердцу герое. Ведь русский богатырь — плоть от плоти народного идеала, не только бьется за дело правое, дело доброе, но во всем запечатленном облике поведения проявляет свободное чувство собственного достоинства, и блюдет "чин" и "лад".

Смело проходит во палаты княжецкие,
Тут он крест кладет да по писаному,
А поклон ведет по ученому
На все три, четыре да на стороны,
Солнышку Владимиру да в особину...

("Добрыня Никитич и Алеша Попович")

Но едва ли не основное, на чем стоит мудрость исторического долга — это почитание святостроителей русской земли и жизнетворчества ее народов, и прежде всего — русского народа, всегда служившего скрепляющим составом на всем пространстве нашего Отечества. Это сознание должно быть, как проницательно заметил Г. П. Федотов, собственно национальным, русским и российским, и продолжал: "Задача каждого русского в том, чтобы расширить свое русское сознание (без ущерба для его "русскости") в сознание российское. Это значит воскресить в нем, в какой-то мере, духовный облик всех народов России..." 2. В этом долг каждого россиянина. На том стоит, стоял и стоять будет русский национализм.

Исконною чертою русского национализма является и антишовинизм. Испокон веков присущи были русскому национальному сознанию черты уважительности к другим народам. Да и могло ли быть иначе, если сама Россия — "не нация, а целый мир" (Г. П. Федотов). Отсюда природное свойство видеть в любом инородце человеческое начало. Как не гордиться нам, что в эпоху ожесто-

_______________

1. Достоевский Ф. М. Указ. изд. Т. 25. С. 62.

2. Федотов Г. П. Будет ли существовать Россия?!!  ALMA MATER, № 7—9. 1992. С. 102

[38]

ченной средневековой религиозной розни и резни — в России святой Феодосий Печерский проповедовал терпимость и человеколюбие ко всем народам разных вер, твердо следуя христианской заповеди любить своего ближнего, как самого себя.

"Свою веру непрестанно хвали... И подвигайся в своей вере добрыми делами, и милостью одаряй не только единоверцев, но и чужих. Если видишь раздетого, или голодного, или от стужи или от беды какой страдающего, будет ли то иудей, или сарацин, или болгарин, или еретик, или латынянин, или язычник любой — всякого помилуй и от беды избавь, и не будешь лишен воздаяния от Бога" 1.

Как не восхищаться благородством и чистотою непредвзятого отношения даже к "историческим" татарам, олицетворявшим 300-летнее ордынское иго! В пословице народной читаем мы: "Люблю молодца и в татарине", а в наставлении отца святорусскому Илье-богатырю сказано еще благодушнее:

Поедешь путем-дорогою
Не помысли злом на татарина,
Не убей в чистом поле христианина...

В русском национализме всегда торжествовал этот завет "не помыслить злом". Таков был наш народ, таков в глубине души своей и остался: наивно-доверчивым и доброжелательным. За это и страдал. Страдал и оставался верным сам себе, доверчивым от сердца (не от ума). И немало еще пострадает за эту добрую доверчивость! Писали об этом и Ф. М. Достоевский, К. и И. Аксаковы, Вл. Соловьев, и М. О. Меньшиков. Ведь как русскому человеку по природе чужды нахальство и наглость, так русскому национализму свойственна стыдливая сдержанность в отстаивании прав своего народа. Увы! Не самое безобидное качество в окружении иных бесцеремонных и даже хищных национал-шовинистов.

Бессильны "обличители" русского национализма: трудно даже сравнивать светлую его сущность с темной, агрессивной сущностью иных национальных идей и их истоков. Поэтому клевещут, распространяя на него те редкие всплески протеста и неприязни к насилию и несправедливости инородцев, которые бывали вызваны хищной и несправедливой их политикой. Но все упреки русскому национализму — жалкая клевета. Нам отлично известно, что право требовать уважения к своему народу бессильно без искреннего уважения — к другим народам, а это всегда было присуще русскому. Однако продолжается ложь, и бывает, что речь в защиту русского народа нагло и бесстыдно толкуется его врагами как шовинизм. Старый и вечно новый "прием" этот не

_____________

1. Слово святого Феодосия игумена Печерского монастыря о вере христианской и латинской // Златоструй. Древняя Русь X—XIII веков. М. 1990. С. 162.

[39]

имеет никакого подтверждения в осмысленных фактах нашей истории. Шовинизм был, есть и будет чужд русскому национализму. Это и было основанием для образования уникальной русской нации, в которой нашлось место многим народам. Как это? — спросит иной невеглас 1. "Нация, — отвечает нам И. А. Ильин, — как единение людей с единым национальным актом и культурою, не определяется принадлежностью к единой церкви, но включает в себя людей разной веры, и разных исповеданий, и разных церквей. И тем не менее русский национальный акт и дух был взращен в лоне православия и исторически определился его духом, на что и указывал Пушкин. К этому русскому национальному акту более или менее приобщились почти все народы России самых различных вер и исповеданий.

И гордый внук славян, и финн, и ныне дикий
Тунгус, и друг степей калмык.

Пушкин ".

В лоне "русского национального акта" получили свое высокое признание великие русские полководцы: грузин П. И. Багратион, "самый храбрый гусар русской кавалерии" армянин В. Г. Мадатов, честнейший и талантливый шотландец М. Б. Барклай де Толли, великие русские ученые: немец К. М. Бэр и датчанин В. И. Даль, великие русские художники: еврей И. И. Левитан, армянин И. К. Айвазовский и многие, многие другие, родные нам по духу своего творчества, по смыслу и существу своей русской деятельности.

Важною чертою русского национализма является его отзывчивая всечеловечностъ. И тут уж не скажешь лучше Ф. М. Достоевского: "В русском характере замечается резкое отличие от европейского, резкая особенность, — в нем по преимуществу выступает способность высокосинтетическая, способность всепримиримости, всечеловечности. В русском человеке нет европейской угловатости, непроницаемости, неподатливости. Он со всеми уживается и во все вживается. Он сочувствует всему человеческому вне различия национальности, крови и почвы... У него инстинкт общечеловечности. Он инстинктом угадывает общечеловеческую черту даже в самых резких исключительностях других народов; тотчас же соглашает, примиряет их в своей идее, находит им место в своем умозаключении и нередко открывает точку соединения и примирения в совершенно противоположных, сопернических идеях двух различных европейских наций, в идеях, которые сами собою, у себя дома, еще до сих пор, к несчастью, не находят

_____________

1. Невеглас (др. русск.) — невежда

2. Ильин И. А. Опасности и задания русского национализма // Ильин И. А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России. Статьи 1948—1954 гг. в 2-х томах. Т. 1. М. 1992.

 [40]

способа примириться между собою, а может быть, и никогда не примирятся" 1.

"Мы должны преклониться перед народом и ждать от него всего, и мысли и образа; преклониться пред правдой народной и признать ее за правду..." 2.

Эта открытость миру и всякому (без различия) доброму духовному началу, не противоречащему основным, самым глубоким национальным основам, все это заложено и в национальном характере, в той живости русской натуры, которая испокон веку была загадкою, и ею осталась для многих иноземцев. Но тут нет загадки для русского националиста. Русский человек не хуже и не лучше других, но он как бы больше человек, ибо открыт всему человеческому. И в этом великое его достоинство.

____________

1. Достоевский Ф. М. Указ. изд. Т. 18. С. 55.

2. Достоевский Ф. М. Указ. изд. Т. 22. С. 45.

 [41]