Слева направо: мой папа Свечников Серафим Вениаминович, мой дедушка Свечников Вениамин Димитриевич, моя бабушка Свечникова (Златомрежева) Ираида Аркадьевна, 1925 год
Эта первая книга, издание которых я надеюсь продолжить, является результатом прочтения и осмысления мемуаров моего дедушки, Вениамина Димитриевича Свечникова. Я, не торопясь, разбираю, читаю, сканирую, перепечатываю на компьютере страницы жизни моих предков. Эти дневники, воспоминания, в которые я стараюсь вжиться и понять, мне чрезвычайно дороги по нескольким причинам.
Первая причина, в которой я не мог себе признаться, и которую только теперь осознал, это то, что мужская линия Свечниковых, идущая от моего дедушки, на мне, Владимире Серафимовиче Свечникове, оканчивается. У нас с женой Светланой только одна дочка, Наденька, и одна (пока) внучка - Милана. Доченька моя замужем за американцем, Марко Дель Позо, носит его фамилию, и живет с 2005 года в Нью-Йорке. Если моя внучка, которая родилась в США в 2009 году, когда-нибудь хорошо овладеет
русским языком, то, возможно, прочитает эти мемуары своего прадедушки, и хоть немного представит себе жизнь России в конце девятнадцатого и в начале двадцатого века. Узнает о своих предках. Надежда на это и подвигает меня на обработку дедушкиных рукописных тетрадей. Ведь воспоминания, это по сути единственное, что на какое-то время сохраняется об ушедших в вечность людях, не создавших каких-то вещественных, материальных памятников своей жизни. Педагоги обычно таких материальных памятников, кроме своих книг, статей, исследовательских работ и т. п., не создают. Их жизнь протекает в духовной сфере. А мой дедушка был потомственным педагогом.
Вторая причина несёт в себе некий оттенок мистики. Дело в том, что я прекрасно помню последние годы жизни моего дедушки, и то, как он работал над своими мемуарами. Из-под его пера за четыре года появились три толстые тетради. Эти воспоминания читали мои папа и мама, их читали наши родственники, в доме велись разговоры о том, что дедушка пишет очень важные и интересные для нашей семьи мемуары. Но мне, ученику начальных классов (в 1961 году мне исполнилось 12 лет), то, что писал дедушка, было не интересно. Я, разумеется, заглядывал в его записки, но дедушка писал их старинным пером «рондо», и разбирать его почерк для меня было очень трудным занятием. Да и содержание записок было мне не особенно понятно и интересно. Тогда, помнится, я уже читал «Трёх мушкетёров», и похождения Д'Артаньяна были мне гораздо интереснее. Дедушки не стало в конце холодного и снежного декабря 1961 года. В 1966 году я окончил «английскую» школу № 42 в Саратове, куда, кстати, меня привёл дедушка, и поступил в институт механизации сельского хозяйства, на факультет электрификации.
И вот когда я уже учился в институте, как-то попросил маму дать мне почитать тетради дедушкиных воспоминаний. Мама с горечью призналась мне, что уже несколько лет она их нигде не видела. Мы решили, что, скорее всего, кто-то из родственников их читал и не вернул. Впрочем, какие-то робкие попытки их найти я предпринимал, рылся в шкафах, в сундуке, искал на даче, но все поиски были безуспешными. Так и прожил я всю жизнь с горьким воспоминанием о непрочитанных, и утраченных навсегда дедушкиных мемуарах.
Это чувство многократно усилились, когда мне в 2013 году довелось выступить на конференции, посвященной важности семейных архивов. Я показывал там свой фильм «Рудня, старый альбом». Это был фильм, снятый в Волгоградской области, в рабочем посёлке Рудня. Там долгое время жили дедушка, бабушка и папа. Фильм я снимал вместе с коллегой, профессором Виноградским В.Г. на материале старого альбома с фотографиями. По сути, тот фильм был данью уважения и памяти к моим самым близким людям. Все участники конференции хорошо отозвались об этой работе, а я ещё раз пожалел о том, что так и не разыскал дедушкины мемуары.
Несколько лет назад я также вспоминал о дедушкиных записках, когда ко мне обратились саратовские краеведы с просьбой рассказать о работе моего папы, Свечникова Серафима Вениаминовича, в Саратовском Дворце пионеров и школьников, где он 40 лет вёл шахматный кружок. Я тогда зашёл в Интернет в надежде найти там какие-то упоминания о папе. Ничего не нашел, но внезапно выпало сообщение о моём дедушке. Пройдя по ссылке, я попал на сайт Петербургской Духовной Академии, где в списках выпускников 1909 года числился Свечников В.Д., окончивший Академию со степенью кандидата богословия. Это было совершенно неожиданно для меня, всколыхнуло всю горечь утраты дедушкиных мемуаров, где он, конечно, должен был описать свои годы учёбы в Академии.
З июля 2013 года не стало моей мамы, Свечниковой Лидии Федоровны. Последний год жизни мамы я провёл рядом с ней, ухаживал до последней минуты. Господь подарил мне счастье общения с самым близким и любящим меня человеком. Мы часто вспоминали, папу, дедушку. Говорили и о его мемуарах. Тогда, кстати, я, по примеру дедушки, написал воспоминания о некоторых эпизодах своей жизни.
Когда мамы не стало, я уехал в Нью-Йорк, к дочке. И целый год, практически не заходил в пустую мамину квартиру. Но когда квартиру купили, встала проблема её освобождения от мебели и всех, теперь уже ненужных, старых вещей. И вот, разбирая книжный шкаф, с библиотекой, которую начал собирать ещё дедушка, на самой нижней полке, в глубине я нашёл дедушкины тетради. Мама, как бы уходя, спохватилась, и всё-таки вручила мне эти записки, более 50 лет считавшиеся утраченными. Это был её последний привет, подарок с той стороны, откуда к нам не доходит ни единой весточки.
Я с жадностью стал читать страницу за страницей, узнавая красивый дедушкин почерк, не испытывая теперь тех детских затруднений. Чернила во многих местах выцвели, но всё ещё было разборчиво. Тут же я решил, что буду сканировать и оцифровывать эти дорогие мне записки. Вот этим и занимаюсь уже несколько месяцев, вчитываясь в немного непривычные по своему написанию буковки, удивляясь свободному и лёгкому изложению мыслей, богатству языка. Мысленно переживаю всё, что происходило с моим дедушкой, как бы перелетая в те далёкие годы, о которых читал в других книгах. В его воспоминаниях те годы становятся частью и моей жизни. Дедушка как бы подарил мне волшебную «Машину Времени», я читаю строки его воспоминаний, и, кажется, иду рядом с ним из музыкального магазина, ловлю рыбу и купаюсь на Волге, слышу гудок маленького парохода, поднимаюсь по величественной лестнице Русского музея. Воображение, с помощью дедушки, переносит меня на сто лет назад, когда в России не было ни радио, ни телевидения, ни Интернета. Когда уроки готовили при свечах и писали свинцовыми карандашиками. Но сколько чистоты и простоты я вижу в той, утраченной жизни, насколько та жизнь
представляется наполненной смыслом, мудростью и ожиданием радости. Как бы я хотел действительно оказаться там! Я преклоняю голову перед моим дорогим дедой Веней, который так любил меня, и оставил свои воспоминания.
Над первой книгой его мемуаров я работал около двух лет. Все мои находки, размышления, пояснения к тексту объединены в разделе «Примечания». Основное в этой книге, разумеется, тот текст, который написал мой дедушка. Возможно, многие мои примечания и комментарии могут показаться кому-то наивными, простыми и совершенно не нужными. Но я хочу быть честным. Всю свою сознательную жизнь я стремился получить разъяснения по тем вопросам, которые мне были непонятны. И, если вместо этого получал (например, от некоторых «педагогов») надменный и презрительный ответ: «Стыдно этого не знать!», я никогда на них не обижался. Но и мне никогда при этом не было стыдно за своё незнание. Любой человек может чего-то не знать, не понимать, не помнить, в конце концов. Стыдиться этого ни в коем случае нельзя, не должно. Стыдно, на мой взгляд, скрыть своё непонимание из-за ложной стыдливости. А тем самым увеличить своё «незнание». По крайней мере, я всегда это говорю своим студентам. И предлагаю задавать мне вопросы, если на лекции им что-то осталось непонятным. Кто-то из умных учителей заметил, что все педагоги на экзаменах делятся на две категории: одни пытаются «докопаться» чего же студент не знает, а другие пытаются выяснить, что же он всё-таки знает.
Печатая мемуары и анализируя их, я сознательно оставил перед всеми их разделами даты, поставленные дедушкиной рукой. Для него эти тетради были своеобразным дневником, в котором он, вспоминая свою жизнь, датировал каждую свою запись.
Думаю, если термин, название населённого пункта, чьё-то имя, которым я даю пояснения, знакомы читателю, то он просто пропустит это примечание, и продолжит чтение записок Вениамина Димитриевича. В записках я отмечаю непонятные (или неизвестные мне) места звездочкой - *. А далее, уже в примечаниях, следует ссылка на страницу.
На фотографии первой страницы обложки Свечников Вениамин Ди-митриевич держит на руках своего внука - меня, Свечникова Владимира Серафимовича, 1951 год.
Свечников В. С.
доктор социологических наук профессор
Саратовского государственного
технического университета
2014 - 2016 год, Саратов