28 ноября 1958 года
Вспомню 1899-1900 учебный год, когда я учился во втором классе духовной семинарии. В гоголевские времена это был старший класс риторики. Во втором классе наше внимание особенно занимало изучение русской литературы. Разбирали мы темы лишних людей - «Онегина» А.С.Пушкина, «Печорина» М.Ю. Лермонтова, «Рудина» И.С.Тургенева. помнится один урок литературы, где мы активно, с увлечением разбирали роман Тургенева И.С. «Рудин». На уроке присутствовал ректор семинарии. Преподаватель литературы, Александр Павлович Надеждин, как то особенно увлёкся этой нашей юной активностью анализа литературного произведения и всесторонней обрисовкой Рудина, как лишнего типа в жизни. Урок прошёл оживлённо, захватил весь класс и вызвал потом долгое обсуждение среди нас.
Как хорошо, что мы, под руководством опытного и увлекающегося преподавателя литературы, заучивали много ценных по содержанию и красивых, благозвучных, точно музыка, стихотворений и художественных отрывков! Например, А.С. Пушкина: «Море», «Кавказ», «Вновь я посетил тот уголок земли, где я отшельником провёл три года незаметных...» и др. М.Ю. Лермонтова: «Когда волнуется желтеющая нива», «Дары Терека», «Родина», «Тучки небесные, вечные странники.» и др. Н.В. Гоголя отрывки из описания южных степей из Тараса Бульбы; «Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь леса и горы он вольные воды свои». Вот и до сих пор помнится эта музыкальная, художественная лирика и отзвуком юного, приятного прошлого отзывается в сердце.
В семинарии мне хотелось хорошо изучить немецкий язык, чтобы более или менее свободно, изредка прибегая к словарю, читать художественную литературу. «Знание языка есть знание слов», поэтому я старался расширить словарный запас. По древним языкам мы переводили Цезаря «Записки о галльской войне» по латинскому языку, а по греческому из сочинений Ксенофонта «Кирой лт8б1а» - «О воспитании Кира». По греческому языку преподавал старичок Братолюбов Никанор Степанович. Когда верно семинарист переводил, он одобрительно произносил: «У..нда». Отсюда его коротко называли «Унда». Мальчишки были не прочь иногда и созорничать. По гражданской истории красочно развёртывал нам картины «Средних веков» С.И.Преображенский. С большой любовью я занимался рисованием. В этот год мы закончили сложный орнамент и перешли, если так можно выразиться, в «головной класс». Мы рисовали на листах ватманской бумаги головы Венеры, Аполлона, Лаокоона и др. Чувствовалось движение вперёд. Модели были искусно изготовлены, и хотелось в рисунке передать всё в художественном оформлении. Каждый, хорошо исполненный и отмеченный К.Н.Вороновым рисунок, мы закрепляли фиксативом.
Вот точно не помню, в этом классе, или в начале третьего класса, художник перевёл нас на масляные краски. Нам выдали этюдники с кистями и краски. Хозяйственной частью и как бы помощником художника был Володя Остроумов, семинарист 4-го класса. Он прекрасно рисовал и за отсутствием Кирика Николаевича проводил уроки рисования, показывал нам, помогал. Первоначально мы копировали с этюдов самого художника, знакомились с тонами красок, их смешением. До сих пор у меня сохранился самый первый мой опыт работы с красками, копия с этюда «Хатка», я не хвалясь сознаю, что исполнен неплохо. Сохранилась и свежесть красок. Да, это было первое знакомство с палитрой и красками. Краски были Мевеса*. Этот памятный этюд более полстолетия хранился и сейчас висит в рамке у меня над письменным столом.
К моим летним каникулярным занятиям прибавилось теперь и рисование красками. В кульмановской школе, за неимением мольберта, я как-то к стене прикрепил в наклонном положении холст и хотел изобразить «Лунную ночь». Усердия я положил немало, но, кажется, ничего путного не получилось. Не мудрено. Тему взял, не по силам, и умения, конечно, не
было. Ведь сюжет лунной ночи и у больших художников не всегда получался. Но всё-таки на этом усердии я более познакомился с техникой красок, и это неплохо.