05 ноября 1959 года.
Тревожное было лето 1918-го года. Да и путь из Петрограда до слободы Котовой был не легкий. Помню, может быть и в эту поездку мне шесть ночей не пришлось спать. Где-то, может быть, в Москве, нас человек полтораста погрузили в товарный вагон и дверь закрыли. Я всегда старался что-либо нужное привезти семье, и вот я, помню, в этом вагонном месиве, где люди стояли вплотную, смог сесть на свой чемодан и не могу вспомнить, сколько времени я пробыл в таком положении.
Картина жизни была такая: всё было сдвинуто с места, и люди, с всякими неудобствами мирясь, двигались и загружали транспорт. Меня постоянно мучил и беспокоил один вопрос: как содержалась и жила моя семья. Я старался сэкономить свою зарплату, чтобы деньги привести Раичке на содержание семьи. В ходу тогда были так называемые «керенки»*, то есть бумажная валюта, выпущенная еще правительством Керенского Александра Федоровича. Эти деньги мерились, в шутку сказать, на аршин, т.к. были в виде ленты. Но Раинька, смеясь, заметила: «напрасно ты вёз деньги, лучше бы ты питался, не экономя. Мы здесь хорошо питаемся». Оказывается бормашина, что я Раиньке привёз, сделала свое полезное дело. Раичка была назначена Камышинским Отздравом зубным врачом при Котовской больнице. Больные приходили к ней лечиться, а деньги тогда не были в ходу, и в благодарность за помощь население понемногу снабжали её продуктами питания.
Как всегда радостно была наша встреча. Почти год не приходилось видеться, живя в разлуке. Письменная связь налаживалась плохо. А время было крайне беспокойное. Повсюду шла гражданская война. Было беспокойно и тревожно на душе. Симурка рос, беззаботно играл, не ведая тревоги жизни. Глядя на него, отдыхаешь душой. Но как только начинается приближение отъезда от семьи в Петроград, тревога нарастает.
Труден был особенно день отъезда. В момент отправления на станцию Лапшинскую, Раичка отсылала Дашу с Симуркой куда-либо гулять. Простишься, поцелуешь сына и долго смотришь, как он пойдет с няней, ничего не ведая о тяжёлом настроении родителей.
Приезд мой в Петроград, был особенно безотрадный. Советское правительство закрыло духовные учебные заведения. Пришлось искать место в школах. Я устроился преподавателем в трудовой школе 1-ой ступени, бывшее реальное училище на Невском проспекте. Впоследствии стал еще давать уроки в школе имени В. Г. Белинского. Но пока мы ещё жили в прежних квартирах при семинарии. Как жаль было расставаться с прежним учебным заведением, с прекрасной библиотекой, которой я заведывал, с уютной квартирой, где мы счастливо жили всей семьей. Первым почувствовал неизбежность факта ректор семинарии, В. А. Мартинсон. Он переселился к родственникам жены. Преподаватели оставались еще пока в своих квартирах. Была поздняя осень 1918-го года. Здание семинарии занял небольшой рабочий отряд Нарвского района. Прекратилось снабжение нас дровами из семинарских запасов. Я направился к начальнику отряда хлопотать об отпуске дров для отопления, так как стояли уже холода, и встретил крайне нелюбезное отношение, чтобы не сказать больше. Последовал грубый оклик: «вы здесь только попов обучаете». Я старался деликатно объясните ему, что духовные семинарии, такие же общеобразовательные учебные заведения, как и прочие. Я, например, преподаватель математики. В духовных учебных заведениях учились многие славные люди: Чернышевский Н. Г., Добролюбов Н. А., изобретатель радио Попов А. С. и многие, многие другие. Убедил отпустить дров преподавателям, но предупредили, что это в последний раз.