6. Сократ. Хочешь, рассмотрим теперь, как появятся такие люди и как их можно вывести на свет, Подобно тем, которые, по преданию, из обители Аида вознеслись к богам?
— Конечно, хочу.
— Это ведь будет, очевидно, не верчением черепка, а обращением души от дня, подобного ночи, к настоящему, т. е. восхождением к бытию, которое мы назовем истинной философией.
— Да.
— Не должны ли мы рассмотреть, какая наука обладает этим свойством?
— Конечно.
— Какая же наука, Главкон, влечет душу от мира становления к бытию? Мне сейчас приходит в голову еще вот что: не говорили ли мы, что этим людям в юности необходимо подвизаться на войне?
— Да, говорили.
— Значит, та наука, которую мы ищем, должна, кроме указанного свойства, обладать еще этим.
— Каким?
— Быть полезной воинам.
— Да, конечно, по возможности должна.
— В гимнастике и в музыке они были уже воспитаны раньше.
— Да.
— Но гимнастика имеет дело с возникающим и гибнущим; она ведь наблюдает за ростом и разрушением тела.
— Очевидно.
— Значит, она явно не может быть искомой нами наукой.
— Не может.
— А музыка, как мы ее раньше описали?
— Но ведь она, если помнишь, соответствовала гимнастике; она воспитывала стражей посредством навыков, прививая им путем гармонии гармоничность, а не знание и путем ритма — ритмичность; нечто подобное заключали в себе и рассказы, как вымышленные, так и более близкие к истине. Науки же, полезной для чего-нибудь такого, что ты сейчас ищешь, в ней не было.
— Ты мне отлично это напомнил; действительно, в ней не заключалось ничего такого. Но, милый Главкон, что это будет за наука? Ведь все технические знания мы признали низменными?'
— Конечно.
— Но какая же наука еще остается, если исключить музыку, гимнастику и технические знания?
— Если ты не можешь ничего выбрать вне их, возьмем что-нибудь, имеющее отношение к ним всем.
— Что же это?
— Например, то общее, чем пользуются и искусства, и рассуждения, и науки и с чем каждый должен знакомиться прежде всего.
— Что же это такое?
— Простая вещь: различать одно, два и три. Я называю это кратко числом и счетом. Разве не правда, что каждое искусство и каждая наука неизбежно должны это усвоить?
— Даже очень.
— Значит, и военное искусство?
— Непременно.