Перейти к основному содержанию

«ДОМА СТАЛО НИКОМУ НЕ ИНТЕРЕСНО»

Помню, я приехал тогда в Уланово утром. Был июнь. У большинства школьников начались летние каникулы, но на ко-согорах, на дорожках тут и там появились стайки пионеров,

[239]

шагавших в сторону школы. Они шли во всём будничном, без книг, без портфелей. А за ними, поспешая, семенили заспан-ные мальчуганы явно детсадовского ранга. У моста мы со-шлись, и я спросил:

– Что у вас там сегодня, в школе? Ребята глянули друже-любно.

– Там у нас цыплята.

– Цыплята? В школе?

– Да. Мы растим колхозу. Чтоб птицеферма была.

– Вот как? А сам колхоз? Без вас никак?..

– У! Там они дохнут! По двести штук за раз!

– Да ну? А у вас?

– А у нас им тепло. Мы ухаживаем. С Софьей Петровной. У нас дежурные звенья...

– Полы с содой моем!

– Клетки поделали.

– У нас книжка есть. Софья Петровна привезла. Мы – по книжке.

– А кормите чем?

– Колхоз даёт. А вчера червей, личинок накопали. Трина-дцать килограммов!

– Ого! У вас так много цыплят?

– Прошлый год тысячу вырастили.

– И только штуки три истратились.

– А сейчас две тысячи растим.

– На то лето, Софь Петровна сказала, четыре попробуем. Во ферма будет!

Эти хозяйские речи мне нравились.

– Ну, а малыши? Тоже туда?

– Ой, им так интересно там! Дома никому стало не инте-ресно!

[240]

–             Знаете, какие они послушные? Что ни заставь – бегом! Только бы их не прогоняли.

Рядом со мной шагал серьёзный молчаливый малец годов шести. Он, казалось, ничего не слушал – разглядывал мою по-левую сумку и пристёгнутый к ней фотоаппарат.

–             Это у нас самый старательный, Саша Егоров, – сказали девочки и шепнули: – Такой исполнительный – обсмеёшься! Папа у него кузнец.

Не мог я, конечно, тогда подумать, что через два десятка лет встречу здесь Сашу Егорова уже в роли колхозного инже-нера и ближайшего помощника школы в воспитании будущих героев полей и ферм.

Мы зашли на минутку в школу и направились к цыплятам.

–             Ой, они такие хорошенькие! – влюблённо щебетала де-вочка с крупными, не по росту, руками, торопясь открыть по-мещение, приспособленное под цыплятник.

Потом девочки стали рассказывать о Софье Петровне, ко-торая руководила всем этим птицеводством и с утра пошла в правление что-то выписывать для цыплят. Оказалось, что Со-фья Петровна не биолог, а физик. Физик и... цыплята! Это как-то сразу открыло мне человека. Она была, видно, из того див-ного племени людей, которые, коль это надо, могут всё и увле-кут всех. Я осмотрелся. Какую же обузу она приняла на себя тут! Сколько надо было устроить и поделать тут всего и всяко-го! Помещение (оборудовать и утеплить). Клетки, рационы. Отопление. Держать строжайший температурный и санитарный режим. И организационное: создать рабочие звенья, обучить, завлечь, всё наладить. Помощи от директора (я знал его) она ждать не могла. В весёлом кругу он дядя компанейский, скучать не будет, но на деле заботой

[241]

лишней себя не обременит. А риск? Вдруг начнётся падёж? Малейший ребячий недосмотр – это же так просто случается!.. Ничего не побоялась!

– Вот и Софья Петровна идёт! – подпрыгивая, защебетали девочки. К нам подошла небольшого роста, по-крестьянски сложенная женщина, с прямыми волосами, подстриженными в скобку, с короткими выгоревшими ресницами и мягкой, тоже чуточку крестьянской озабоченностью на лице. Она слушала ребят с непринуждённым материнским вниманием, и на её полных губах плыла тихая, чего-то добродушно ожидающая улыбка.

– Да, – сказала она мне, когда ребята занялись уборкой, – это им очень нужно. Им просто начинает не хватать вот такого взаправдашнего труда. Тут они преображаются. Такие стано-вятся деловые, дружные, столько у них рождается живого ин-тереса к работе, к жизни!

Мы заговорили о недостатках воспитания в современной семье, о том, как тут быть, я слушал Софью Петровну и сожа-лел, что не знал такую учительницу раньше.

[242]