«РАБОТЯГИ» ИЛИ ПОЭТЫ?
Можно предвидеть скрытый протест в форме вопроса: а что же всё-таки хорошего? Учёба, работа, какой-то час игр и опять уроки и работа, нередко грубая и грязная. И это – дет-ство! Да неужели не огрубляет и не обедняет их души такая жизнь, не лишает их чувства простора и света, не глушит в них те нежные и чистые струны, без которых человек всегда будет страдать душевной и эмоциональной недостаточностью?
...Я хожу с ними по саду, по цветникам, спускаюсь в тепли-цу, пропахшую дымом, и не враз догадываюсь, какое это всё родное для них! Они рассказывают обо всём, что им приходит в голову, и как будто лепят бесхитростную мозаичную картину под названием «Наша жизнь».
Нина Киселёва обо всём говорит увлечённо, весело – о школе, о дружбе, о труде, о том, что папа её, механизатор, лю-бит цветы. У Нины светлое поэтичное лицо, чёлочка и смею-щиеся ямочки на щёках. Она из Самсонова, это недалеко, а здесь учится с пятого класса.
– Мне школа Улановская очень понравилась: красивая и много цветов. И такие все ребята дружные! Вот убираем кар-тошку. Девочки быстрее управились – идут мальчикам помо-гать, мальчики быстрее – все к нам! В играх, в спорте дружные.
[291]
Девочки подсказали: Нина у нас чемпионка школы по лы-жам. А у ребят Исаев.
Нина: – Мы с ним на одной парте сидим и в одной деревне живём. Вместе – на лыжах, на велосипедах. У нас все-все ре-бята умеют на велосипедах! И девочки. Меня папа научил. А на лыжах я больше всего люблю.
Смотрю на неё – живая звонкая Поэзия! А Поэзия вдруг останавливается около грядки и объясняет хозяйственно:
– Земля тут трудная – глина, камни. Мы тут – лопатами. Сначала как-то неохота браться. Потом только один взялся – и всё-е! И девочки. Пошло-о! А ведь растения все любят рыхлую почву...
Это уже проглянул практик-агроном. Но через минуту агро-ном становится просто девочкой двенадцати лет:
– В младших классах у нас игру-ушек! Мы тоже другой раз берём. Шьём куклам кофточки, платья...
Аня Гришина: – Мы здесь всё время, весь день, В восемь уйдём из дома и до вечера. У нас тут так интересно! Утром проснёшься – что-то хорошее тебя ждёт. Школа! Прямо тянет, так и хочется поскорей туда!
Аня собранная, стройная девочка, быстро увлекающаяся и умелая – из тех, о ком говорят: её куда ни поставь... Она зве-ньевая, живёт в деревне Пушкине – отсюда километра два. Ведёт нас в теплицу. Теплица опустела до весны. Здесь сло-жены порожние ящики, пахнет старой баней. Что интересного может рассказать о таком невзрачном помещении подросток?
Аня: – Мы зимой пришли очищать теплицу – она завью-южена вся, стёкла кое-где побились... – Она чуточку морщит нос и тянет слово «завьюжена», чтобы передать ощущение стужи.
[292]
– Мы затопили печку, ребята стёкла вставили – начало нагреваться. Мы здесь всегда раздетые работаем. Потом вода нашла. Отливать! Мы были на труде – отпросились у Василия Николаевича сюда.
И дальше они рассказывают уже дуэтом – включилась ма-ленькая, ловкая на подхвате Галя Якунина, чёрненькая, прыт-кая, глаза-кружочки, зачёс, будто телёнок лизнул. Она из Ми-хеева.
– Мы воду отливаем, и ребята бегут. Сами! Урок уже кон-чился – бегут! Помогать! – Глаза-кружочки у Гали горят азар-том. – Ой, в марте это у нас самое любимое – теплица. Пообе-даем и бежим, начинаем рассаду поливать. Здесь полно было рассады! На всех полках.
Аня: – Очень красиво смотреть. Идёшь, теплица открыта, глянешь – всё зелено. Ещё деревья голые, ещё ночью морозы какие, а тут – лето! Когда солнце, то прямо сказка в теплице! Доярки идут мимо – останавливаются. Интересно им!
Нина: – Мы всю зиму в школу – на лыжах.
Аня: – Все! Василий Николаевич даст нам домой лыжи – и носимся! Без пальто. Тут нам два километра. Идём, нас восем-надцать или девятнадцать человек – дли-инная цепочка.
Нина: – Приходим все запорошенные, вспотевшие – здоро-во так!
Галя: – Ой, а идёшь – краси-иво! Особенно когда иней. Де-ревья запушит, стоят все в белом, а иней осыпается, осыпает-ся искрами...
Аня: – А летом – на велосипедах. Едем в Уланово капусту поливать. Опять цепочка наша. Лети-им!..
У дорожки светились нежно-лиловые астры.
Нина: – Мне даже во сне эти астры снились.
[293]
Галя: – Днём на них насмотришься, ложишься спать – цве-тут перед глазами. Долго. Пока уснёшь.
Вспоминают все, и нет ничего для них неинтересного. Как просеивали для рассады землю, как ребята носили перегной и пугали девочек хрущами – «они так ножками перебирают...» – и как не давал очень-то расшалиться Коля Шкыльников, «хоро-ший, добродушный парнишка».
И тут же – простая хозяйственная проза:
– Если бы не цветы, школа наша была б не такая. Мы бед-ненько б жили. – Это Нина Киселёва,
Аня: – Софья Петровна говорила, прошлый год за настур-цию пять тысяч получили.
Нина: – А за картошку девять.
Вера вдруг отмахивается от хозяйственных тем, подбегает к громадному красавцу георгину.
– Смотрите, какой георгин! Богатырь, правда? А вот спря-тался маленький, а какой красивый! – И конопушки под глазами собираются у неё счастливыми гроздьями. – Теперь где только не цветут, наши цветы! В Архангельске, в Чечено-Ингушетии, на Урале.
Идём по школе. Никого... Все двери открыты. На вешалках кем-то оставлены дорогие куртки, шапочки... Не пропадут?
– Сто лет будут висеть – никто не тронет! – Вера махнула рукой.
Нина (мягче): – Тут всё открыто: игрушки, пособия, спор-тивные всякие вещи. Можно заходить, играть
Аня: – У нас ничего не ломают, не раскидывают. Поиграют – и всё уберут на место. Сами. Марианна Сергеевна говорила: за все годы не сломано ни одной игрушки!
Галя: – А раньше, говорят, без дежурного учителя боялись
[294]
ребят и в школу впускать!
«Раньше»... Для них этот вчерашний день – уже седая ста-рина!
Заглядываюсь на них: хозяева... Уже сегодня хозяева всего, что вокруг. Они учатся всё уметь, и с ними забываешь, что есть на свете лень, равнодушие, инфантильность. У них столько жизни, столько точек делового, творческого соприкосновения с жизнью!.. Все они разные, но как много общего у них! Такого, что роднит их и объединяет их стремления! «Трудная земля» и любимая школа, завьюженная теплица и украшенные города и родные улицы, белый иней, «цепочка» и встречи с Москвой, работа дружная, и ясный их завтрашний день. Нет, эти не вырастут ни безрукими скептиками, ни равнодушными «работягами» – «нам абы гроши». Эти не оставят после себя пустырей и избушек на курьих ножках. Тут они – к огорчению поклонников и толкачей залётного модерна – абсолютно оди-наковы!
И меня не удивило, что ветер дальних странствий не за-вихряет никого из них. Куда им идти отсюда? Зачем?.. Уже сейчас, быть может, ещё не вполне осознанно, они чувствуют здесь ожидающий их жизненный простор. Здесь столько можно сделать! Я спросил у них:
– Ну, а окончите восемь классов – потом?..
– В девятый, в Медынь.
– А потом? – Я ожидал, что Галя, например, изберёт что-нибудь близкое к цветам, а она ответила:
– Я наверно – на ферму.
– Да? А цветы?..
– И цветы!
– На ферме?!
– Везде! Кругом!
[295]
Нина Киселёва ответила: «Никак не выберу». О ней сказала Софья Петровна: «У неё склонности организатора. Умеет распорядиться, потребовать. И умница какая! Ей быть брига-диром, агрономом». А сама Нина в последнем, предвыпускном сочинении написала:
«Кем я буду, я ещё твёрдо не решила. Или агрономом, или учителем, или бригадиром, как папа. Но работать я буду только и только в селе. Жизнь тут люблю, красоту нашу и простор. Люблю тут делать всё, люблю делать и видеть, как хорошо становится!»
Человеку, который не знает любви к труду, неведомы такие мысли и такие желания.
«Делать и видеть, как хорошо становится» – это и отноше-ние к жизни и заявка на своё место в ней. С этим питомцы школы идут навстречу своему завтра, и многие, многие вот та-кие, как эти, драгоценные люди – трудолюбцы оседают в род-ных деревнях, в родном колхозе. Идут в сельскохозяйственные училища, техникумы, институты и возвращаются «делать и ви-деть». Говорю «многие». Но, надо сказать ещё и лучшие, это именно так – лучшие по знаниям, по трудовой подготовке и по своему нравственному здоровью. Кто шёл когда-то отсюда в СПТУ? Те, кого никуда больше не могли принять. Сейчас идут безупречные. «Способные, неизбалованные, хорошие физ-культурники, большинство даже презирают курение, – аттесту-ет их Софья Петровна. – Любят труд, любят технику, учились хорошо...»
И ведь всё это – не просто люди с образованием, изучав-шие алгебру и химию. Это люди, которые прошли новейшую школу воспитания в духе коммунистического бытия и коммуни-стического трудолюбия.
[296]
Они сейчас становятся главной силой колхоза.
В их руках вся техника – богатый тракторный парк, грузовые машины, комбайны, электрические моторы – то есть все самые трудоёмкие работы на полях, на лугах и в животноводстве. В руках питомцев школы техническое, зооветеринарное, агрономическое обслуживание, планово-экономическая работа, учёт и всё множество рядовых дел в полеводстве и на фермах.
И примечательно: свою приверженность к родным полям они показывают целыми семьями. Родители окончили эту шко-лу и остались здесь, сейчас остаются все их дети. Два брата Егоровых: Александр (тот самый Саша) и Алексей. Один по-ехал в Костромской сельскохозяйственный институт – вернулся инженером, отправился туда же и второй и тоже прибыл с ди-пломом, оба сейчас инженеры колхоза. Братья Акишины, Ва-лерий и Владимир, в таком же порядке вышли на ветеринар-ную службу. А у доярки Марии Фильковой целый букет: Олег из армии вернулся – сел на грузовик, сейчас шофёр первого класса, Алла окончила техникум – пошла в контору экономи-стом, а Люда – на трактор. Села на него ещё в школе, в кружке у Саши Егорова, то бишь, уже у Александра Сергеевича, села ловко, смело, влюблённо, – ребятам на зависть! И потом не ломала голову – кем быть, поступила в СПТУ, и там же – в ве-черний девятый класс.
Такие букеты украшают «Зарю». Молодеет, богатеет, на глазах красивее становится этот крупнейший в районе колхоз, владелец восьми тысяч гектаров земли. Огромный, организа-торский труд вложил в него Иван Павлович Чибисов, бывший механиза-
[297]
тор, один из героев моих первых послевоенных очерков, те-перь уже давний председатель колхоза. Но он частенько гово-рит:
– В том, чего мы достигли, заслуга большая принадлежит школе. Школа – это неотъемлемая часть колхоза, это питомник наших кадров.
Хорошо, правильно говорит. Но ещё лучше делает. Чем он только не помогает школе! Молоко в ребячьей столовой – кол-хозное, мясо – колхозное, по самым льготным ценам отпускае-мое, телевизор с огромным экраном в школьном интернате – колхоз подарил. Строительные материалы, транспорт, удобре-ния, тягловая сила...
«Питомник кадров». Очень правильно!
И всё было бы как нельзя лучше, когда б поперёк дороги иных питомцев не становились в слезах всё те же сердоболь-ные мамы...
[298]