В дополнение к школьным урокам по военному делу при Харьковском 6-м кавалерийском полку организована кавалерийская секция для коммунаров. Зачислили 50 человек. Под влиянием кинофильмов на темы гражданской войны и общей тяги мальчишек к лошадям желающих стать кавалеристами оказалось больше, но по отбору совета командиров в секцию вошли лучшие рабфаковцы 2–3-го курса.
Занимались в закрытом манеже с зеркальными стенами. На первых занятиях мы почувствовали, что такое настоящая военная дисциплина. Она отличалась даже от нашей дисциплины. Нас принял на подготовку участник гражданской войны и будённовских рейдов П.К. Крыжановский. Высокого роста, лёгкий в походке, стройный и подтянутый, он с первой встречи привлёк к себе внимание и обращался к нам, как к обычным курсантам. После необходимых теоретических уроков начались практические занятия.
На всё время курса раскрепили лошадей. Лошадь привыкает к всаднику так же, как всадник к ней.
Мне достался крупный ветеран гражданской войны, дончак по кличке Аскольд. Старшим нашей группы назначили Землянского. В строю он шёл головным номером, и ему пришёлся под стать резвый англичанин Вольт.
[250]
Когда усвоили строевые команды, научились сидеть на лошади, подтягивать подпругу и кое-как держаться в седле со стременами и без них, начались мучительные уроки учебной рыси. Казалось, что перетряхиваются все внутренности. Сами собой трясутся локти, мельтешит в глазах. Чтобы не упасть со скользкого седла, его крепко сжимали ногами, до крови раздирали колени.
Крыжановский с середины манежа длинным ремённым хлыстом управлял строем. Подчиняясь хлопкам, лошади держались нужного аллюра и по командам перестраивались. Всадники также стремились управлять лошадьми корпусом и шенкелями, постоянно поглядывая в зеркала на свою осанку. Не у всех она была кавалерийской. Первое время на красавцах-конях кое-как держались, как мешки.
В учебной рыси осваивался кавалерийский строй и перестроения «вольт направо», «вольт налево», «по головному номеру направо и налево назад», «кругом».
Из-за явных неудачников-«мучеников» Крыжановский останавливал строй, заставлял спешиться и строго отчитывал за ошибки.
Мне он чём-то напоминал Левшакова, с той разницей, что в его руке не дирижёрская палочка, а магический хлыст, который подчинял лошадей и всадников.
После двухчасовой езды мы полностью выходили из строя. Ломило в костях, дрожали ноги, жгли кровоточащие потёртости. Но главной приметой становилась походка. «Граф» Разумовский почти со слезами расправлял свои длинные ноги и не без злости удивлялся: как это Крыжановский умудрился сохранить «некавалерийские» ноги. Ведь он в седле с первой империалистической!
Но домой возвращались в хорошем настроении. Смеялись, вспоминая свои ошибки, шутили над неудачниками. Больше всех, хотя и в более осторожных выражениях, доставалось нашему военруку Добродицкому. Он и в самом деле подавал слабые надежды в кавалерийской науке. В тряске учебной рыси он с седлом сползал на холку своего Орлика, под чепраком взбивал хлопья пены. Между собой мы в шутку говорили, что он «взбивает масло». В коммуне нам хотелось побравировать осанкой и шпорами, поразить товарищей «малиновым» звоном. Но, спускаясь по лестницам, мы цеплялись шпорами за края ступеней и как связанные хватались за перила. Вместо шика на первых порах выходит конфуз.
На занятия ездили два раза в неделю. С каждым разом нагрузки переносились легче. Научились правильно держаться в седле, сливаться с конём в одно целое и легко управлять им. Лишь отдельные неудачники наказывались учебной рысью. Таким персонально подавалась команда: «Сбросить стремя, учебной рысью – ма-а-рш»!
[251]
В строю менялись аллюры. Вскоре перешли на взятие препятствий. Когда выдали шашки и усадили на деревянных лошадей рубить лозу, мы подумали, что скоро станем красными дьяволятами.
Пришло время, когда рубили лозу на полном скаку. Хорошо срубленная лоза должна опуститься вертикально, рядом с обезглавленным прутиком. Это достигалось за счёт остроты шашкн и резкого кругообразного взмаха с правильным выносом корпуса. Рубили поочерёдно, каждый получал замечания и оценку Крыжановского. Когда надо было показать высший класс, он сам вскакивал в седло и валил прутики с идеальным искусством. Ему стремились, конечно, подражать, но всем это не удавалось. Добродицкий в одной из атак срубил... кончик уха своего Орлика. Спешившись, залитый краской, он молча выслушал Крыжановского и принял из его рук «специальный приз» – деревянную шашку. Тяжело пережив неудачу, которая угнетающе подействовала на всех, Добродицкий прекратил поездки в манеж. Как можно срубить ухо, когда умная лошадь стрелой несётся вперёд, не ворочая головой!
Мы закончили шестимесячную подготовку и получили удостоверения. За нашей группой последовала другая. Перед выпуском мы совершили настоящий кавалерийский рейд в Чугуев, где посетили в лагерях энскую воинскую часть и провели совместное учение. Это был незабываемый день. Мы почувствовали, что можем хоть сейчас пойти в настоящий бой, и горе нашему врагу.
[252]