Очень большое значение А. С. Макаренко придавал и экономической выгодности участия детей в материальном производстве для всего ребячьего коллектива. „Замечательным педагогом" он называл хозрасчёт.
Доходы от производства позволяли расширять материальную базу обучения и воспитания. Вспомним, как в годы разрухи, массовой нищеты, отсутствия необходимых продуктов и одежды в коммуне Макаренко мальчики были одеты в суконные костюмы, девочки - в шёлковые и шерстяные платья. Коммуна могла ежегодно тратить на театры до 40 тыс. руб. А каких затрат стоили летние походы коммунаров!
Когда дети и подростки участвуют в производительном труде, говорил А. С. Макаренко, „в порядке трудовой дисциплины, в порядке завоевания богатства, когда весь коллектив за это борется, то что можно сравнить с этой новой педагогической силой?" (Т. 5. С. 311-312).
Несомненно мы многого достигли в улучшении материально-технической базы школы. В школах строятся мастерские, спортивные залы. Но всё это за счёт государственного бюджета и шефских взносов. Всегда ли это разумно? Почему не за счёт производительного труда самих школьников, опираясь, таким образом, на внутренние силы самой школы? Разве это не было бы существенной формой её саморазвития?
Не секрет, что школы в материальном и финансовом отношении находятся в различном положении. Повезло той, у которой шеф богатый и умный, заботящийся о школе. А бывает, шеф добрый, но бедный. И хуже всего, когда шеф богатый, но не умный - ничего для школы не делает. Этот элемент случайности, в какой-то мере ставящий школы в неравноправное положение, исчезает при переходе к школе-хозяйству.
Вышедшая в 1985 г. в Москве книга К. И. Субботиной „Финансирование народного образования" содержит материалы научного исследования вопросов финансирования народного образования. Книга отличается глубоким аналитическим подходом и обоснованностью расчётов. Цифры свидетельствуют, что в целом по стране высокими темпами растёт не только общий объём расходов из госбюджета на содержание школ. Повсеместно растут и „шефские взносы" предприятий, колхозов, совхозов в фонд развития школьной материально-технической базы, на ремонт зданий, приобретение инвентаря, оборудования и др. Так, если из госбюджета за десятилетие 1961-1970 гг. на учебно-материальную базу школ было израсходовано примерно 3 млрд. руб.[1], то за десятилетие 1971-1980 гг. расходы выросли до 6 млрд. руб.[2] Столько же, а может, и больше составляет сумма „шефских взносов", имеющих тенденцию непрерывного роста.
Передаваемые школам и списываемые на предприятиях, эти финансовые и материальные ресурсы не учитываются как расходы на народное образование. Государственной статистикой также не учитываются огромные суммы расходов на организацию УПК. По материалам газеты „Советская Россия" (1983. 6 июля) цехи на этих комбинатах окупают себя лишь на 40 процентов.
Газета „Московский комсомолец" (1976. 21 июля) рассказала об открытом в Октябрьском районе столицы учебно-производственном центре (УПЦ) вычислительной техники. В нём за четыре года было обучено 834 школьника. Из них лишь двое (!) выпускников стали работать по специальности. 10 млн. руб., израсходованных на приобретение уникального оборудования УПЦ, были фактически потрачены впустую. Для сравнения отметим, что школьный завод „Чайка" не только окупает себя, но и приносит прибыль. За годы своей работы он отчислил в бюджет государства от прибыли более 25 млн. руб.
Нам нужно достоверно знать, во что обходится материальная сторона подготовки школьников.
Конечно, без помощи школе не обойтись, но бездумное расходование неучитываемых средств превращается в расточительство общественного богатства. Такое отношение к материально-финансовой стороне трудового воспитания тем более огорчает, если принять во внимание передовой опыт организации труда школьников в нашей стране.
Показательные цифры приводит В. Н. Турченко. В 1980 г., пишет он, объём полезной продукции в расчёте на одного ученика Богдановской средней школы им. В. И. Ленина (Кировоградская область) составил 870 руб. и примерно столько же в расчёте на каждого члена ученической бригады в целом по Дербентскому району Дагестана. На Московском школьном заводе „Чайка" каждый школьник произвёл продукции (в среднем) на 600 руб. В то же время обучение одного учащегося общеобразовательной школы обходится государству в 217 руб. в год[3].
И далее В. Н. Турченко приводит данные, показывающие, как слабо ещё используется и трудовой потенциал учащихся системы профтехобразования: „Например, в 1977 г. в ходе производственной практики на предприятиях и в учебных мастерских ими было выпущено товарной продукции в расчёте на одного учащегося только на 371 руб., тогда как стоимость содержания одного учащегося в этой системе составляла в среднем 800 руб. в год, а в средних ПТУ - более 1400 руб."[4].
В другой публикации В. Н. Турченко приводит расчёты, согласно которым распространение опыта школьного завода „Чайка" и ученических бригад Богдановской школы Кировоградской области на всю страну позволило бы ежегодно получать продукции на сумму более 10 млрд. руб.[5].
Заметим, что это больше, чем расходы из госбюджета за целое десятилетие 1971-1980 гг., направленные на укрепление материально-технической базы школы.
Включение детей в материальное производство неизбежно поднимает и вопрос о выплате им заработной платы. Это естественно: каждый, кто трудится, должен получать зарплату. Почему же её лишаются дети, уравненные
со взрослыми в других правах? Суть вопроса в том, что зарплата должна стать важнейшим рычагом воспитания детей.
К. Маркс признавал необходимость оплаты труда детей. Он считал, что „сочетание оплачиваемого производительного труда, умственного воспитания, физических упражнений и политехнического обучения поднимет рабочий класс значительно выше уровня аристократии и буржуазии"[6].
Производство материальных ценностей и оплата труда - две взаимосвязанные стороны единого процесса. Диалектику этой взаимосвязи, оказывающую огромное воспитывающее влияние на взрослых, А. С. Макаренко творчески применил в коммуне имени Дзержинского и получил блестящие результаты. Целая система мер, введённая с общего согласия коммунаров, предотвратила такие разлагающие душу и совесть подростка явления, как стремление пожить за чужой счёт, ростовщичество, иждивенчество и другие отрицательные качества. Соответствующими экономическими средствами для борьбы с отрицательными явлениями современная школа до настоящего времени практически не располагает.
Принципы оплаты за труд, действовавшие в детских трудовых коллективах А. С. Макаренко, следовало бы использовать сейчас при организации труда школьников с учётом перемен, происшедших в наше время. К сожалению, практически отсутствуют и психологические исследования влияния зарплаты на воспитание детей. А ведь хорошо известно, что подростки реально не представляют „цену денег", которые общество затрачивает на их воспитание и образование.
Сплошь и рядом не имеют они представления и о ценности „родительского рубля", тех денег, что выделяются им из семейного бюджета, тратятся на обновы, развлечения, а то и на прихоти.
Не секрет, что у многих родителей и педагогов ещё бытует представление о пагубном и разлагающем действии денег. Это представление сложилось не случайно. Оно связано с историческим опытом народа. К тому же есть родители, которым деньги достаются легко, и они сами развращают детей, снабжая их немалыми суммами на „карманные расходы". Правда, у таких родителей и дети нередко не занимаются честным трудом. Мы же ведём речь об оплате производительного труда детей в социалистическом обществе. И нельзя по-ханжески отрицать, что приобретение полезного и красивого и при социализме связано с деньгами. Красивая, в хорошем и правильном понимании, жизнь требует денег, разумного их расходования на удовлетворение духовных и материальных потребностей, и наш долг - правильно подвести подростков к пониманию этого.
Труд и его оплата порождают материальную заинтересованность, и нельзя пренебрегать личной материальной заинтересованностью, возникающей у подростков в процессе труда, тем более когда он протекает в условиях трудового коллектива и становится влиятельным фактором их жизни.
Среди педагогов, директоров школ не все были сторонниками выплаты денег учащимся на школьном заводе. Более того, нас называли дельцами от педагогики", обвиняли в антипедагогическом поведении и разложении ребят деньгами. Говорили: мальчики-то, оказывается, расходуют деньги на папиросы, пиво, на ухаживание за девочками.
Пойдя навстречу требованиям учителей и руководителей некоторых школ, было решено заработанные деньги переводить на счета школ.
После летних каникул в первые же дни трудовых занятий на заводе мы увидели, что некоторые учащиеся, ранее выполнявшие задание на 120-130%, стали давать только норму, растягивая её выполнение до конца смены. В ряде бригад снизилось качество изделий, росли потери от брака. У некоторых ребят наблюдалось падение интереса к труду.
Мы стали выяснять, почему перевод заработанных учащимися денег на счета школ заметно снизил трудовую активность ребят. Привлекли к обсуждению институт детского общественного мнения, актив ученического правления, провели анкетирование учащихся, вызвали их на откровенный разговор. Выяснилось, что в конечном счёте проявилась обида на допущенное в школе административное огульное распоряжение деньгами, заработанными самими ребятами. Эта деньги не пошли на реализацию детской мечты. Рухнула мечта у того, кто готовил сюрприз маме, хотел подарить „пистолет" меньшему братишке, ленту в косички сестрёнке, которая в этом году в лентах, им купленных, должна была пойти первый раз в первый класс. И разрушили эту мечту сами педагоги. Это было несправедливо, и ребята в доступной им форме выразили протест против этой несправедливости.
Как здесь определить правильную педагогическую позицию?
Поинтересовавшись расходованием ребячьих денег, мы убедились в том, что была допущена бестактная форма распоряжения их заработком без ведома и согласия детей. Так, в одной из школ на зарплату учащихся купили туристское снаряжение, спортивный инвентарь, мебель. Организовали поездки, турпоходы, дальние экскурсии школьников. В другой школе комитет комсомола часть денег израсходовал на проведение выпускного вечера десятиклассников. Может быть, по существу это были и полезные расходы, но проводились они в антипедагогической форме. Траты личных денег на общие дела нужно проводить обдуманно. Надо учитывать, что одни учащиеся трудились с полной отдачей сил, выполняли по полторы нормы, другие работали с ленцой. Размер зарплаты был разный, однако все деньги шли в общий котёл.
Проблема оплаты труда не проста, но мы не вправе отвернуться от неё. Наоборот, именно сейчас следует сконцентрировать все усилия, чтобы найти правильное её решение. Деньги могут и должны стать мощнейшим инструментом воспитания, так как с их помощью происходит удовлетворение человеческих потребностей и желаний. Если подросток или юноша не имеет реальной возможности активно участвовать в материальном обеспечении своих собственных ребячьих интересов, то и активность его жизненной позиции заметно снизится или будет носить потребительский характер.
Но деньги не только средство воспитания активности, умения соразмерять свой труд и свои потребности. Они оказываются и фактором духовного раскрепощения и духовного развития. А. С Макаренко приводит афоризм: „Пока у человека нет денег - у него может быть только одна идея: как их приобрести? Когда они есть - тогда возникает много идей". Конечно, при этом предполагается, что приобретение денег и возникновение идей происходит на нравственной основе.
Деньги - своего рода фокус, в котором сходятся духовные и материальные интересы ребёнка, своеобразное зеркало его души. Знание того, на что он расходует деньги, даёт картину уровня его развития, его потребностей и запросов. Своими „статьями расходов" дети сами подсказывают взрослым, в чём надо им помогать. Нужно только умно, тактично и вовремя суметь подыграть их мечте, активно её формируя, поощряя одно и порицая другое.
Купленные на зарплату сигареты и пиво выявляют, как лакмусовая бумага, низкий уровень воспитания юных рабочих. Но хорошо, что зарплата помогает вовремя выявить просчёты в воспитании - есть возможность их исправить. Не надо запрещать выдавать заработанные деньги маленькому человеку, ибо этот запрет будет выражением бессилия, неспособности правильно поставить воспитательный процесс. Умение обращаться с деньгами, точно так же, как образование, да и вся человеческая культура, должно быть передано из рук умеющего-взрослого в руки неумеющего-подростка. Конкретный путь этой передачи зависит прежде всего от конкретного коллектива ребят и от самой личности каждого подростка. Нельзя навязывать жёсткий контроль тем, кому можно доверять, и в то же время нельзя ослаблять контроль за детьми, потребности которых ещё не воспитаны.
Выдача денег ребятам на руки и отказ от контроля за их расходованием может быть таким же поощрением, как любое поощрение доверием. Насильственное включение детей в коллективную трату практически равно насильственному изъятию денег. Это тот случай, когда одна рука забирает то, что даёт другая. Тогда работа перестаёт быть средством обеспечения мечты и, следовательно, радости. И подросток теряет всякий интерес к труду.
Анкетирование, опрос, разговор с ребятами показали, что деньги, заработанные личным трудом, учащиеся ценят больше, чем полученные от родителей, и подавляющее большинство тратит их целенаправленно и разумно.
В глазах ребят зарплата - одна из несомненных ценностей труда. Хоть заработок небольшой - 30-40 рублей (учитывая, что учащийся работает в среднем 136 часов в году), а свой. Как показало проведённое нами исследование, почти все учащиеся (94,4%) считают, что оплачивать труд „надо обязательно". Показателен и расход зарплаты „по статьям": 43,9% учащихся отдают деньги в общий бюджет семьи; 20,1 - „сделали покупки себе"; 12 - „отложили впрок"; 7,5% - „истратили с товарищами" и т. п.
Уже по этим сравнительным данным „постатейного" расходования полученных за труд денег видно, что значительная часть учащихся - 64% (43,9% + 20,1%) тратят деньги на семью. Это не может не сказаться на изменении социального статуса школьника в семье - он участвует в её материальном обеспечении (пусть относительная доля этого участия и мала), вносит в её бюджет свой пай, и даже то, что он реже обращается к родителям с просьбой о деньгах, увеличивает долю его социальной зрелости. Для подростка это имеет особое значение, так как отвечает возрастным тенденциям к самостоятельности и независимости, проявлению чувства взрослости.
Оплата труда имеет и другой смысл: помогает перейти от абстрактно понимаемого общественного значения трудовой деятельности к более конкретному представлению её значимости для себя. Это нашло своё выражение в разного характера ответах на вопрос „Какие чувства Вы испытали, получив деньги?". Были предложены три варианта ответа: 1. „Рад, что это были первые трудовые деньги"; 2. «Понял, как тяжело они достаются родителям»; 3. „Полученная сумма мала".
Ответы на все три варианта распределились равномерно. Так у школьника-заводчанина через общественную оценку труда в форме его оплаты в разных вариантах выступила и субъективная оценка личностной значимости труда.
Отказываются ли ребята от трат на общие полезные дела, на оказание помощи? Нет! Когда они знают, на что эти траты идут, знают, что они должны поступить единственно так, а не иначе, когда они видят, что так поступают в обществе (а учащиеся - живая клетка общества) и что от них ждут этого поступка, - они идут на него осознанно и охотно, выражая этим свою доброту, своё единство с обществом. Расходуя заработанные деньги на себя, ребята в то же время всегда готовы проявить истинный патриотизм и интернациональную дружбу.
Так, примером по-настоящему воспитанных высоких патриотических и интернациональных чувств может служить добровольное отчисление учащимися 6 тыс. руб. в фонд помощи детям боровшегося против американского империализма Вьетнама, в фонд помощи детям политзаключённых Испании.
В 1982 г. на собрании ученического производственного актива „Чайки" ребята приняли решение передать однодневную зарплату в фонд сооружения памятника героям-комсомольцам, погибшим под Москвой в годы Великой Отечественной войны.
Опубликованные "Комсомольской правдой" (19 февраля 1983 г.) заметки, на наш взгляд, довольно точно отражают вопрос о зарплате с ребячьих позиций.
День зарплаты. Наверное, кто-нибудь снисходительно улыбнётся: тоже мне зарплата. Один раз в полугодие, да и то пятнадцать - двадцать, да хотя бы и тридцать - разве это деньги? Для кого-то это всего лишь обычная сумма, которую родители регулярно выдают на карманные расходы.
Мы, когда заводили этот разговор с ребятами, работающими на „Чайке", тоже, честно говоря, не очень-то верили, что таким не слишком крупным суммам они придают какое-то значение.
Оказалось, деньги, которые получаешь „по труду", заставляют над чем-то задуматься и кое-что взвесить.
Женя Моисеенко купил пять магнитофонных кассет. Оля Бондаренко подарила маме на день рождения лыжи. Таня Година всё потратила на новогодние подарки. Основная масса ребят деньги отдаёт родителям, правда, они потом неминуемо „возвращаются", причём с небольшим „процентом": растроганные мамы и папы щедры и готовы субсидировать увлечения и развлечения детей.
Одним словом, эта трёшки, пятёрки, десятки, за которыми стоят план, выработка, соревнование» расценки и всё прочее, с чем сталкиваешься на заводе, никогда не тратятся на „пшик".
Или другой пример. В одной школе с ребят собрали из заработанных на „Чайке" денег по пять рублей - на школьный ансамбль. На первый взгляд тоже неплохое использование зарплаты. А они недовольны. Жадничают? Отнюдь. Просто им известно, что от ансамбля получают удовольствие в основном его участники, а школьные вечера проходят по-прежнему под магнитофон. А если бы те пять рублей были родительскими? Вздохнули бы родители, равнодушно засунули бы в карман родительские деньги дети - и всё.
Заработанные деньги заставляют задуматься не только о том, как их с толком потратить (что тоже очень важно!), но и о том, много это или мало в семейном бюджете - двадцатка, тридцатка. День зарплаты на „Чайке". Первая в жизни ведомость, в которой первый раз расписываешься в получении. Первое в жизни рукопожатие: „Поздравляю!"
Выходной. Каждое воскресенье Миша Нечаев, обыкновенный десятиклассник обыкновенной московской школы, встаёт в семь утра и отправляется на школьный завод „Чайка", чтобы там не играть в рок-группе на ударнике, не наклеивать аппликации, не обсуждать проблемы любви и дружбы, а работать. Встаёт без будильника - привык.
Это называется факультатив. Помимо положенных по программе четырёх часов работы на „Чайке", каждый школьник может приехать сюда после уроков или в выходной. Миша Нечаев - один из таких людей.
Трудовой порыв Миши имеет простое объяснение - он зарабатывает деньги. Лучшая на заводе бригада, в которой он работает по обычным дням наравне со всеми, надеется в конце года получить право на туристическую поездку. Это будет награда за труд. Миша хочет сделать эту награду приятной вдвойне - тратить в поездке свои кровные. Заработанные. За первое полугодие он получил уже семьдесят два рубля. Это - маленький рекорд на „Чайке". Никто из ребят пока столько не заработал.
Мишин меркантилизм может и не понравиться. «Лучше бы зарядку сделал», - скажет один. „Книжку почитал", - скажет другой, „Вообще отдохнул!" - присоединится третий.
А разве это - не зарядка? Разве это - не удовольствие? Простите, но разве это, наконец, не отдых? После замысловатых уравнений и прозаических отрывков наизусть? ...Москва ещё спит в эти часы. Очень тихо. Он идёт упругим шагом, чувствует себя уверенно и спокойно. Поднимается по лестнице, заходит в цех, садится за рабочее место.
Лучший отдых в выходные дни - школьный завод „Чайка"! Не верите - спросите у ребят, которые приходят сюда во внеурочное время. Здесь можно сосредоточиться, привести душевное состояние в норму.
Так они вам скажут. И Миша Нечаев кивнёт в подтверждение. Он лишних слов тратить не любит.
Школьная молодёжь в атмосфере производственного коллектива познаёт и впитывает в себя элементы коммунистического отношения к труду, труду на общую пользу. Зарплата помогает учащимся подходить к пониманию действия экономических законов. Здесь, на заводе, перед ними открывается картина экономической жизни общества, товарно-денежного обмена, роли самих денег. В этих условиях проблема детской зарплаты перестаёт быть педагогической проблемой и становится средством воспитания. Так опыт „Чайки" раскрыл замечательный смысл слов А. С. Макаренко: „Деньги в Советской стране могут быть прекрасным воспитателем, прекрасным педагогом".
[1] См.: Субботина К. И. Финансирование народного образования. М., 1985.
[2] См.: Госбюджет СССР и бюджеты союзных республик. Статистический сборник. М., 1976. С. 82, 85; М., 1982. С. 55-57.
[3] См.: Турченко В. Н. Важнейшая составляющая производительных сил // ЭКО 1983. № 12. С. 84.
[4] Там же. С. 85.
[5] См.: Правда. 1981. 9 февраля.
[6] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 16. С. 198.