Ольга Белянова. Педагогический автограф. СПб., 2023.
В последнюю четверть века возникло порядочное количество книг об истории школы царского и советского времени. Откуда же, однако, это желание восстановить в памяти образы лучших школ страны, портреты выдающихся учителей и преподавателей, их готовивших? За этими вопросами есть ощущение тревоги. Похожа ли сегодняшняя школа на те уникальные, удивительные островки, где совершались таинство воспитующей (от слова питать) любви и труд подготовки человека к жизни?.. А какой нам видится завтрашняя школа?..
Материалом для ответов на эти вопросы отчасти служит книга кандидата педагогических наук, учителя в третьем поколении Ольги Алексеевны Беляновой «Педагогический автограф», вышедшая в 2023 году в петербургском издательстве «НИЦ АРТ». Это документальное повествование о ярких образцах народной школы конца XIX — начала XX века, а также в целом о педагогической школе северной столицы и ее окрестностей.
Все описанное в книге свидетельствует, что школа — это прообраз дома, это заводь, где взрастает юная жизнь, это мерило человеческих взаимоотношений и, в конце концов, это лакмусовая бумажка состояния общества и государства. И я вполне понимаю желание автора книги запечатлеть непрерывность русской школы (пусть кто-то другой напишет о своей национальной школе), уникальность ее, неповторимость, ценность.
Духовными скрепами истории называет свои заметы Ольга Алексеевна Белянова, выпускница литфака главного педагогического вуза страны — Герценовского университета, в котором она проработала четверть века, уча учителей. И вот перед читателем история вуза, которому в 2024 году исполнилось 227 лет. И в ней своя тональность, свои, характерные только для нее черты, порой даже неуловимые и необъяснимые.
В истории школы как в капле воды отражается история страны. И вот на излёте советской эпохи, когда страна могла быть ввергнута в гражданскую войну, начинается духовное преобразование школы на фоне видимых потерь — профессиональных кадров, территорий, народонаселения. В конце 80-х годов ХХ столетия в Герценовском педвузе открылся экспериментальный факультет организаторов народного образования — ФОНО. Собралась команда из лучших педагогов-мужчин, некоторые из них — фронтовики, как декан факультета доктор педагогических наук В.Г. Куценко. Учитель Ольги Алексеевны, который ввел ее в мир науки, Марк Григорьевич Качурин, — участник боев на Невском пятачке, в послевоенные годы входил в так называемую группу Юрия Лотмана, ученого-культуролога с мировым именем. Почти все преподаватели Беляновой — цвет педагогики 70-х годов.
В ее воспоминаниях — переплетения судеб, исторические и географические переклички, духовные открытия...
А время было непростое. «В Америку бесплатно летали самолетами на деньги секты Муна наши студенты... на кафедре эдукологии “творил” адепт вальдорфской педагогики, основанной на мистическом учении австрийца Рудольфа Штайнера, С.С. Киквадзе... В городских опустевших ДК под гармонь распевали мантры новоиспеченные русские кришнаиты. Протестантские миссии арендовали целые кинотеатры и этажи фешенебельных гостиниц. Рон Хабборт учил, как верными средствами обрести успех в жизни. Вовсю трудились рериховцы, члены Белого братства, спириты, целители-экстрасенсы... и этому-то духовному беспределу противостоял заброшенный и полуразрушенный наш храм!» — пишет Ольга Белянова в связи с историей возрождения университетского храма. А кто составлял общину храма? Студенты с какими-то необыкновенными судьбами. Оля и Сергей Тутолмины — потомки древнейшего русского дворянского рода, чья фамильная усыпальница находится в одном из монастырей Старицы Тверской области. И тут же Ольга Алексеевна упоминает, что со Старицей связана победоносная битва с татарами русичей, возглавляемых князем Михаилом Тверским, что состоялась на Бортеневском поле в декабре 1317 года.
Тогдашний прихожанин — студент Глеб Васильев впоследствии стал игуменом монастыря Свято-Успенской Святогорской лавры Донецкой епархии. А студент Дмитрий Симонов — настоятелем этого университетского храма, освященного в честь апостолов Петра и Павла.
Православные общины начали тогда организовываться и в других вузах, по благословению митрополита Иоанна (Снычёва) стала выходить Санкт-Петербургская газета православной молодежи и студенчества «Петр и Павел». Так и проявлялись на поверхности мирских вод очертания невидимого града Китежа — православные общины, педагогические чтения, «круглые столы» и наконец — первый Всемирный Русский Народный Собор в Москве в 1993 году.
Но повествование — о конкретных людях. Портреты, судьбы, дела... Доктор педагогических наук, профессор Липецкого государственного педагогического университета Зинаида Васильевна Видякова, автор диссертации «Современная русская школа», в которой она доказала, что «перестроечные идеи демократизации и гуманизации в нашем образовательном процессе не что иное, как мертворожденное дитя, что наша школа нуждается в одухотворении классическими традициями русской православной культуры, неотрывными от церковно-религиозной жизни».
Юлия Михайловна Ковшова — преподаватель математики и одновременно подвижница милосердия, создавшая команду молодых людей, которые занимались опекой инвалидов-колясочников: помогали посещать храм, вывозили на прогулки в город. Заглядываем в приоткрытую страницу биографии этой женщины. Отец — полковник артиллерии, мама — преподаватель Первого медицинского института, брат — профессор, преподаватель математики Санкт-Петербургского университета, прадед — генерал, руководитель строительства Таганрогского порта, преподавал математику детям великого князя К.Р.
Отдельно в книге сказано о «рыцаре живой педагогики» Ричарде Валентиновиче Соколове, организаторе детского движения. Вместе с супругой Натальей Валентиновной они занимались изучением педагогического феномена Антона Семеновича Макаренко.
Так долго задерживаю внимание читателя на этих портретах, потому что хочется возвратить этих людей к жизни, в них сегодня острая необходимость. Сами посудите. Наталья Владимировна Добрецова — преподаватель биологического факультета Герценовского педвуза, сотрудник Дворца пионеров, руководитель экспедиций юных биологов в Окский заповедник. Ее мама, сотрудница факультета биологии этого же вуза, не уехала в годы войны и в блокадном Ленинграде вела кружок юннатов в Доме пионеров, располагавшемся в Аничковом дворце, приходила туда вместе с маленькой дочкой Наташей. Летом они помогали выращивать капусту на Марсовом поле. «Откуда она черпала силы?» — задается вопросом автор книги. И отвечает: «Она была дочерью священника Михаила Соколова, долгие годы служившего в Князь-Владимирском соборе Ленинграда».
А вот страница о трудах четы педагогов Ивана Федоровича и Татьяны Ивановны Гончаровых и тут же истории создания (и закрытия) журнала «Русская национальная школа». И сколько еще славных имен, о которых не знают современные педагоги!
В этом же ряду удивительных портретов священник Василий Ермаков, служивший в Серафимовском храме. «Если с отцом Константином Тивецким — условно скажем — я вошла в духовный детский сад, с отцами Виталием Головатенко и Артемием Скрипкиным — в духовную школу, то с отцом Василием был уже как бы духовный университет», — пишет Ольга Белянова. Таким духовно одаренным был этот священник:
«— Почему не поёшь? — вопросил он, чуть замедлив шаг и обращаясь к кому-то дальнему, стоящему у самого входа.
— Голос пропал, батюшка, — слабо выдохнули в ответ.
— Отставить немощь! — громыхнул отец Василий.
Проходит с трудом сквозь толпу далее и вдруг “застревает” возле какой-то женщины:
— О-о, ма-а-ать! Какой КРЕСТ! Ну, мать! Ну, русская женщина! — И размашисто, истово осеняет ее большим крестным знамением.
Она начинает плакать.
— Не плачи! — утешает ее батюшка. — Молись. Господь тебе во всем поможет. — И все в таком духе.
Чтобы это видеть, люди вставали в пять утра и с первой электричкой метро устремлялись в Старую Деревню».
Такая вот педагогика! Век живи — век учись.
Любопытен и приведенный в книге экскурс в историю межвузовской ассоциации духовно-нравственного просвещения «Покров» — преемницы Международного русского студенческого христианского движения, во главе которого отец Сергий Булгаков, В.В. Зеньковский (о котором отдельная главка в книге), И.А. Лаговский. И это тоже страница русской летописи, русской жизни, выплеснувшейся в революционное лихолетье за пределы страны. Да, там, в Чехословакии, Югославии, Польше, Франции, Прибалтике, с 1924 года проходили съезды РСХД. Часть русской молодежи искала чистой веры, пребывания со Христом, а часть русской молодежи через свою пассионарность устремилась к некой русской мечте о социальной справедливости, служила своему народу здесь, в России. Съезды угасли к 70-м годам ХХ века, как и русская жизнь в эмиграции, невозможная без родной почвы. А вечная Россия осталась здесь. И тот ручеек молодежного движения, возможно, подпитал советское общество в годы гонений на Церковь и помог возрождению Православия в нашей стране.
И тут автор книги напоминает нам о судьбе ныне известного писателя Леонида Бородина, который в 1965 году оставил учительство и директорство в одной из школ Бурятии и создал в Ленинграде подпольную антибольшевистскую организацию «Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа», задачей которого была христианизация политики, культуры, экономики страны. Так и хочется включиться в диалог с автором и вспомнить еще Владимира Осипова, также создавшего христианское движение в 70-е годы и, как и Бородин, получившего тюремный срок. Владимира Николаевича мне довелось знать и участвовать, вместе с известным славистом Ильей Числовым, в патриотических собраниях, которые он проводил в 10-е годы XXI столетия. А в 2020 году мы с сыновьями И.М. Числова, почившего годом ранее, провожали Владимира Осипова в последний путь.
Минувшую советскую эпоху нам еще предстоит осмыслить, понять, продумать, чтобы извлечь полезное к сегодняшнему дню и отказаться от пагубного — навсегда.
Целая плеяда представительниц аристократии духа представлена Ольгой Беляновой в разделах книги о «духоносных женах Герценовского университета». И первое имя в этом сонме — Елена Ивановна Казимирчак-Полонская (монахиня Елена), трижды профессор: философии, математики, астрономии — редчайший случай в мировой науке, как отмечает автор книги. Будучи родом из дворян Волынской губернии Полонских (отец — юрист, мать — выпускница Московского института благородных девиц), сама она окончила Львовский университет и стала доктором философии Варшавского университета. (Ох, как нелегко сегодня, в 2024 году, представить, что все это было единой империей.) Молодой девушкой выступала на съездах Русского студенческого христианского движения в Польше, читала лекции в учебных заведениях Польши и Прибалтики.
В 1945 году ей удалось добиться возвращения домой — в Советский Союз, где она работала в институтах Херсона, Одессы, Ленинграда. Здесь можно было заниматься наукой, но вести духовную проповедь — нет. И все же ей удалось создать христианскую общину, основная деятельность которой заключалась в просветительской работе и помощи немощным людям. По ложному обвинению в 1952 году она была заключена в Бутырскую тюрьму, провела там восемь месяцев.
В 1987 году она приняла тайный постриг, который совершил митрополит Ленинградский и Ладожский Алексий (Редигер). Любимым словом матушки Елены было слово «ответственность». И действительно, поднять такие труды можно было, только имея духовный стержень и колоссальное чувство ответственности. Ее именем — Polonskaya — названа звезда. А в 2010 году в Петербурге было создано Православное педагогическое общество имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Осуществилось то, к чему так трудно шла эта мужественная женщина.
Книга полнится примерами удивительной педагогической преемственности. Научным руководителем проректора Герценовского вуза Владимира Алексеевича Козырева была профессор В.И. Чагишева — лучшая ученица Надежды Павловны Гринковой, выпускницы Императорского женского педагогического института. В состав руководства этого института входил великий князь Константин Константинович Романов.
Тут же и судьбы петербургских зданий — как судьбы людей, со своей преемственностью. К примеру, здание школы № 209, разместившейся в бывшем Павловском институте благородных девиц.
Узнает внимательный читатель книги и то, какими корневыми соками питается сама автор этого педагогического калейдоскопа. Откуда у нее это желание собрать воедино педагогические судьбы и выстроить канву истории петербургской русской школы? Об этом сказано в главах, посвященных родителям О.Беляновой. Читаешь о них и диву даешься, как все мы связаны с природой, с русским ландшафтом, с тяжелым крестьянским трудом, которым только и держалась так крепко русская жизнь.
«Бабушка, Степанида Илларионовна, урожденная Кашлева, происходила из набожной казачьей семьи, — пишет Ольга Алексеевна. — Молитвенница и необыкновенная труженица! Пятеро детей, огород с тяжелой илистой землей (пойма реки Ануй, низина), стирка, пошив грубой одежды из полотна, изготовленного вручную из конопли...» Удивительно, ведь и дети росли в кругу этих трудов в алтайской деревне. И тем не менее находили время учиться, постигать мир науки и искусства. Когда отец Ольги Алексеевны уже со своей молодой семьей жил в Чугуеве, под Харьковом, и работал на заводе топливной аппаратуры, бывало, у его бригады случался простой, и он артистично пересказывал собравшимся слушателям содержание романа А.Н. Толстого «Петр Первый».
Мама — из семьи школьных учителей, полвека преподавала в школах страны химию и биологию. По материнской линии в ее жилах немецко-эстонская кровь рода Гроссов, по отцу она — из вологодского дворянского рода Белкиных. Ее отец окончил Бийскую покровскую начальную школу и Бийское высшее начальное училище с учительскими курсами при нем. Погиб в 1943 году в боях за Одессу.
В воспоминании о маме Ольга Алексеевна рассказывает эпизод, как та преподавала химию в чугуевском ПТУ и к ним приехала комиссия из Москвы. В книге приводятся записки мамы:
«Заходят трое проверяющих — все мужчины. Душа уходит в пятки. Но мои студенты не подвели. Все работали. Бойко отвечали на вопросы. Кто впопад, кто невпопад. Я к ним обращалась исключительно по именам: Миша, Саша, Коля. А эти Саши — косая сажень в плечах и руки в мазуте. Потом мне рассказали, как в разговоре с ними проверяющий из Харькова спросил:
— Кто из преподавателей более ценим вами?
— Химичка.
— Молодая? (Была также и молодая химик Лиля Константиновна).
— Та ни. Та, шо стара.
— Она, наверное, вам поблажки делает?
— Куда? Их у ней и не получишь ни в жисть!»
Проверяющие тогда сказали, что такого высокого мастерства они не встречали в профтехучилищах ни в Москве, ни в Ленинграде.
Так просто любовь преображает все окружающее. Просты и в то же время удивительны эти примеры любви к своему делу. И весьма к месту приведены в книге слова священника Иоанна Дмитриевского, сказанные им в начале XX века: «Труд есть станок, на котором ткётся человеческая душа... Точность, аккуратность, сознательность, честность, верность, терпение — эти качества души вплетаются в душу во время труда. И этого нельзя достичь ничем, помимо труда».
Автор книги не просто пишет воспоминания о людях, с которыми она соприкасалась в своей профессиональной работе, — она встает на их трудный путь, идет этим труднейшим путем. Это тоже ответственность. «Я была неплохим учителем русского языка и литературы в школе (совестливым). “Что ж вам боле?” Однако моя душа больше склонялась к воспитательной работе с детьми по методу академика Игоря Петровича Иванова. Суть ее заключалась в формировании у ребят свободного выбора ответственного поведения. Это обстоятельство увело меня от “сладкой” филологии на каменистый путь постижения основ благодатной педагогики, ключевым знаком качества которой было понятие ответственности», — исповедально делится с читателем Ольга Белянова. Недаром книга названа «Педагогический автограф». Автограф — собственноручная подпись, рукопись в древнерусском понимании.
И сегодня, когда я звоню одной московской учительнице русского языка и литературы и тороплю ее доделать одну нашу совместную рукопись, она говорит, что спит по три часа в день, проверяет тетради, хотя у нее уже двое внуков и есть возможность совсем не работать. Что это? Непреодолимая жажда помогать? Пассионарность? Великая русская литературоцентричность, любомудрие?..
Невозможно не уловить, что предметом педагогической любви и глубинных исследовательских трудов автора этой книги стала школа «Красные зори», возникшая в бывшем великокняжеском имении Михайловская дача под Петергофом, принадлежавшем младшему сыну Николая I и просуществовавшем с 1919 по 1941 год. О владельце усадьбы, великом князе Михаиле Николаевиче, который завершил вслед за князем А.И. Барятинским присоединение Западного Кавказа к России — уже без единого выстрела, — отдельное слово в книге, как и о его супруге великой княгине Ольге Федоровне, благодаря которой на Кавказе в 60-х годах XIX века появились женские училища, гимназии, обучающие курсы, родовспомогательные заведения, Повивальный институт в Тифлисе... Горе нам, мы сами все это позабыли, поэтому и Грузия потеряла свое лицо, оставшись на задворках западного хозяина...
«Кто возделывает землю свою, тот будет насыщаться хлебом; а кто идет по пути празднолюбцев, тот скудоумен», — предваряет О.Белянова свое повествование об уникальной школе «Красные зори», которой посвящена добрая половина четырехсотстраничного тома. Она убеждена, что «включенность труда на земле в арсенал образовательных средств — насущная педагогическая проблема наших дней».
«Промозглым ноябрьским днем 1919 года молодой биолог, выпускник Петроградского университета, бывший военный летчик Игнатий Ионин привез в великокняжескую усадьбу Михайловка 28 обездоленных ребят в возрасте от 5 до 16 лет». Нам сейчас трудно представить, как молодой учитель добывал для школы элементарные вещи: мыло, керосин, дрова для отопления, не говоря уже о партах, одежде, тетрадях. Однако в 1925 году в школе училось уже 300 детей-сирот. В круг воспитательных занятий школьников входила забота о птицах, деревьях и цветниках парка, за самим дворцом с его зеркальными залами, узорными паркетами, лепными украшениями, хрустальными люстрами и дорогой мебелью. Можно себе представить, как эта нерукотворная и рукотворная красота облагораживала детские души, какой давала простор для мысли и творчества, опыт для будущей жизни.
Со временем в школе появились свои парники и теплицы, пасека, огороды, фруктовый сад, пруды с рыбой. Без единого рубля вложений учебное хозяйство школы, развернувшееся на ста гектарах, приносило доход шестьдесят тысяч рублей в год. Не слабо! К этому прибавьте, что при школе содержался птичник, стадо коров, табун лошадей, за которыми ухаживали сами дети и использовали их не только для хозяйственных работ, но и для занятий вольтижировкой. В 1931 году к школе присоединили агропедтехникум. Какой-то удивительный опыт негласного монастырского общинножительства в эпоху богоборчества!
И судьба великого подвижника — организатора этой школы Ионина, обвиненного в 1937 году в какой-то «антисоветской пропаганде» вместе с другими сотрудниками и сгинувшего в лагере, — это мученичество. Непреходящий евангельский сюжет, в котором подвиг, служение одного и малодушие, трусость, предательство других.
И снова о преемственности. Директор школы «Красные зори» Игнатий Вячеславович Ионин окончил ту же мужскую классическую гимназию в Петергофе, что и Семен Степанович Гейченко, возродивший музей-заповедник Михайловское в Пушкинских Горах на Псковщине. Как не подивиться вместе с автором книги этой параллели — Михайловское и Михайловка.
Ольга Белянова сообщает, что в те послереволюционные и предвоенные годы во многих дворцах Стрельны, Петергофа в дачных усадьбах Лигова располагались детские колонии — поселения на природе, но школа «Красные зори» стала единственной образцовой. Именно она, по мнению исследователя, «символизирует славу отечественного образования и его вершинное достижение».
Отсюда и такое убеждение, утверждение Ольги Алексеевны, что только трудом воспитывается человек, что труд в педагогике — архиважен. Она убеждена в том, что труды на совхозных полях во время их обучения в педагогическом вузе формировали у будущих учителей трудолюбие, умение взаимодействовать друг с другом, а главное — любовь к Родине. «Труд свят», — цитирует О.Белянова слова святого нашего времени Паисия Святогорца.
Разве не об этом же приведенная в книге мысль выдающегося педагога В.А. Сухомлинского: «Благодаря труду, через труд, через умение и мастерство человек проявляет себя как самая мудрая сила природы»?
Исследователь истории краснозорьской школы О.А. Белянова отмечает, что у выпускников формировались свои крепкие семьи, и сегодня, бывает, уже престарелых и одиноких краснозорьцев берут на попечение в семьи дети их школьных друзей. «Вы понимаете, читатель, — взывает автор книги, — какой это бесценный и поучительный педагогический результат для любого времени, а в особенности для нашего, вдруг поставленного перед фактом множащейся детской беспризорности».
Из трехсот выпускников школы начала 30-х годов ХХ столетия страна получила четырнадцать агрономов, десять учителей, семерых инженеров, пятерых ветврачей, двух медиков, трех ученых, четверых работников сферы искусств, одного астронома. С каждым годом число выпускников, ставших специалистами в разных сферах, будет расти. Лауреатом Государственной премии стал краснозорец — главный строитель ледокола «Ленин» В.И. Червяков. А выпускник этой школы И.Г. Гордиенко стал создателем комплекса звукотехнического оборудования для Кремлевского дворца съездов.
Многие преподаватели и выпускники школы ушли добровольцами на фронт, в боях на Невской Дубровке погиб последний директор школы Н.С. Лесков. А четырнадцатилетняя Люся Кузнецова, эвакуированная из «Красных зорь», рискуя умереть голодной смертью, сохранила селекционные семена пшеницы, которые были зашиты в ее матрасе, вывезла их в 1943 году на Большую землю... Нет, мы не осмыслили еще, что это была за героическая эпоха, что это были за дети — поколение моих бабушек и дедов, оставившее нам великую страну...
Поразительным Ольга Белянова называет тот факт, что педагоги-краснозорьцы не потеряли ни одного подростка из тех, что переживали блокаду на Песочной улице в Ленинграде. Увы, сама школа была уничтожена фашистами, занявшими предместья города на Неве, и возродиться в былом величии больше не смогла.
Ольга Белянова убедительно доказывает, что образовательные успехи школы «Красные зори» вполне могут встать во главе решения проблемы урбанизации современной жизни. И проблема эта, а в связи с ней и экологические проблемы касаются не только нашей страны. А что, если ключ к выходу из этого тупика лежит в руках современной школы — русской школы, русской сельской школы?..
Говоря об успешной школьной практике советского времени, автор книги нет-нет да и окинет взором чуть более раннюю историю образования: «Россия в два раза опережала расходы Франции и в 1,5 раза расходы Англии на образование. В 1908 году в России было введено бесплатное начальное образование. По количеству врачей Россия была второй в Европе». Кто-то же стоял за этими преобразованиями, без государственной воли они были невозможны. Но в книге отнюдь нет идеализации минувшей эпохи, и автор с полной ответственностью говорит о том, что запреты на проведение реформ образования, которыми занимался сам государь Николай II, лежат на совести тех, кто состоял в Третьей Думе (за 16 лет работы над реформами сменилось девять министров образования). Выдвижение идеи об отмене преподавания религии тоже принадлежит не большевикам, а комиссии при Педагогическом обществе, созданном в 1898 году при Московском университете.
Сказано в книге с профессиональной точки зрения и о негативных составляющих самого учебного процесса, о пагубности самозамкнутости научной среды, в которой рождалось революционное движение. Активист-обновленец по реформированию Русской Православной Церкви Александр Введенский — как раз пример такого человека. По воспоминаниям современника, «задумчивый и вечно погруженный в книги, он как-то странно выходил моментами из своего обычного состояния молчаливой замкнутости, чтобы совершить какой-то эксцентричный, сумасбродный поступок».
А в целом, говоря о школе царского времени, автор книги предоставляет слово человеку той эпохи, признанному авторитету и в советское время П.Ф. Каптереву. «В последние 60–70 лет, — писал он в своей книге «История русской педагогики» (Пг., 1915), — теоретическая и практическая педагогика сделала у нас такие огромные успехи, каких она не сделала в течение нескольких предшествовавших столетий. Причина успеха заключалась в том, что воспитание перестало быть преимущественно делом государства, но стало живым общественным делом».
Автор книги задается вопросом: кто же выйдет из современной школы — «патриот или космополит, человек семьи или индивидуалист-карьерист, человек, живущий одной судьбой с родной природой или рассеянно взглядывающий на них из окна быстро несущегося транспорта»?
А какая школа нам нужна сегодня? «Не корпоративная закрытость английских аристократических школ (Винчестер, Регби и другие), где основа — тесный круг молодежи, сплоченной спортом или дедовской родовитостью, не самолюбивый эстетско-элитный изыск немецкой Вальдорфской школы, но русская образовательная культура, основанная на чистом пламени дарения себя — миру, себя — труду, себя — детям, себя — Родине, себя — идеалу», — убеждена педагог Ольга Белянова.
И снова — к истории. Автор исследования отмечает: «Школы труда и красоты были любимым детищем русской культуры конца XIX века — первой половины XX века. Такой была школа С.А. Рачинского на Смоленщине, школа княгини М.К. Тенишевой в тех же краях, школа-колония “Бодрая жизнь” В.Н. и С.Т. Шацких в Подмосковье, детский приют “Муравейник” В.С. Ершова в селе Алтайском Алтайского края, Новочеркасский детский городок Д.И. Яковенко, конечно же легендарная школа-коммуна А.С. Макаренко и другие». А до этого — открытая в 1866 году народная школа в Тифлисе, предмет попечения великого князя Михаила Николаевича, где готовились учителя. А еще — открытая земским начальником Александром Ивановичем Новиковым на Тамбовщине Иоанно-Богословская церковно-учительская семинария и открытые им около сорока земских школ! Дом трудолюбия, созданный всенародно любимым пастырем Иоанном Кронштадтским, — тоже в эту копилку. От себя добавлю к этому списку детский приют и школу в монастыре с пятьюстами воспитанницами, основанном монахиней Екатериной Леснинской; обучение в ней велось на базе полученного ею опыта в школе С.А. Рачинского в местечке Лесна, что позже отойдет по Брестскому миру Польше.
Разве не просится все, о чем я упомянула, на страницы учебника по истории педагогики?.. Такой обновленный, одухотворенный учебник сегодня необходим.
Что же остается по прочтении, внимательном и неспешном, этой книги о школе, об учительстве как о подвиге и даже святости, о воспитательстве — во всем и на каждом шагу, о нравственном подвиге, о семейственности и традиционности? Полнота жизни, закольцованность всего происходящего в мире, цельность от прикосновения к судьбам удивительно светлых людей, гордость за наше национальное достояние — школу и надежда на то, что, пережив немалые испытания, мы преодолеем и нынешний морок обманного времени.
Перепечатывается с сайта журнала «Москва» - https://moskvam.ru/publications/publication_3285.html
- Войдите, чтобы оставлять комментарии