Сталинская Конституция закрепляет 20-летний опыт освобожденного советского народа и в первых своих статьях утверждает новое отношение человека к труду. В обществе, основанном на эксплоатации, труд реально мотивируется как тяжелая необходимость, как реализация библейского приговора: «В поте лица будешь добывать хлеб свой». Этому закону подчиняется не только труд простой, но и труд высококвалифицированный, в том числе и труд интеллигенции. Только очень немногие лица, стоящие в оппозиции к буржуазному строю, могут иногда дать простор своему творческому почину. Как правило, творческая инициатива может принадлежать исключительно буржуазии, и настоящая логика этой инициативы, этого творчества скрывается от трудящихся масс самым хитроумным и тщательным образом, хотя далеко не всегда успешно. Последние события во Франции показывают, что эта «творческая логика» хорошо известна трудящимся и вызывает у них открытое отвращение, символически выражаемое во всеобщей забастовке, т. е. в демонстративном отказе от труда.
В нашей стране труд является и правом и обязанностью гражданина. Об этом говорят статьи нашей конституции. В ее формулировках отражаются чрезвычайно многообразные и счастливые особенности политического и морального самочувствия советского гражданина.
Право па труд в нашем обществе это не только право на заработок, это прежде всего — право на творчество, право на участие в социалистическом строительстве, в решении государственных задач. Стахановское движение, захватившее миллионы трудящихся, есть не только движение за новые нормы и за новую технику, это вместе с тем есть движение и за новые творческие по-
[132]
зиции человечества. В стахановском движении право на труд перерастает из экономической категории в категорию моральную и эстетическую. Трудно даже перечислить те изменения, которые на наших глазах внесены в человеческую психику и которые к сегодняшнему дню так далеко продвинули развитие наших человеческих характеров, в особенности по сравнению с буржуазным миром. В своем труде советский гражданин живет в сфере постоянного ощущения не только всей нашей страны, но и всего мира, но он уже не может замкнуться в узких границах своего рабочего места, своего цеха, даже своего завода. Его труд стал творческим трудом и в рабочем, и в производственном, и в политическом, и в моральном отношениях. Расширяясь до очень широких политических синтезов, этот труд сделался основным началом его политического роста, — одно из самых замечательных явлений нашей эпохи, породившее новые границы между старым и новым представлением о труде и о различии между трудом умственным и физическим. Работа советского гражданина, на каких бы участках она ни происходила, это очень сложный комплекс и физических и интеллектуальных переживаний, а в последнем своем итоге это переживание полноценности жизни, это ощущение человеческого достоинства и человеческой защищенности, ощущение единства трудящихся и могущества социалистического государства. Этот комплекс перерастает обычное понятие долга — он вплотную подходит к цели жизни — радости существования.
Но труд у нас не только право, но и обязанность. В порядке того же социального возрождения, наше понимание обязанности неизмеримо выше обычного понимания обязанности в буржуазном обществе. В нашей стране трудовая обязанность перестала быть негативной * стороной жизни. Наша обязанность это уже не холодная категория связанности человека. У нас это прежде всего программа роста и развития личности, крепко связанная с радостными перспективами жизни. Поэтому переживание обязанности у советского гражданина есть переживание активное, не ограниченное рамками договора, а вытекающее из самых глубоких потенций * растущей, идущей вперед личности. Именно поэтому мы не только обязаны пассивно выполнять зарегистрированные в трудовом договоре функции, но обязаны и самостоятельно, творчески смело определять их.
В какой мере сказанное относится ко всем трудящимся, в такой же строгой мере оно относится и к работникам искусств. И для работника искусства право на труд открывает широчайшие просторы роста и радости, оно представляет нам замечательные творческие возможности. И обязанности наши богаты такими же счастливыми требованиями. Наш долг заключается не только в добросовестности выполнения. Мы обязаны быть такими же инициативными и смелыми, как стахановцы, так же' упорно и героически создавать новые слова, краски И звуки, отражая то многообразное новое, чем так богата наша жизнь и наша борьба. В меру той же свободной и радостной обязанности мы должны не бояться риска.
[133]
В каждом новом утверждении, в каждой новой детали чувства и мысли всегда есть риск ошибиться, риск увлечения и неточного ракурса *. Если мы в самом своем существе, в самой сущности нашего политического самочувствия преданы интересам социалистического общества, если наши помышления и дела искренне и чисто идут за коммунистической партией, направляются марксистско-ленинской мыслью и сталинским руководством,— мы не можем ошибиться трагически, в нашей ошибке будет и гарантия ее исправления. И поэтому в нашей стране можно не бояться риска в новом начинании, в смелой пробе и в творческом воображении. А кроме того, в нашей художественной работе есть еще и риск уже совершенно благородного наполнения, мы должны участвовать в борьбе с пережитками пошлости, регресса *, с припадками глупости, подхалимства и шкурничества, угодливости, формального благочестия. Очень может быть, что в отдельных случаях этой борьбы нам придется переживать и временные поражения и так называемые неприятности. Но только борьба и может дать нам настоящую радость творчества, ибо в этом случае мы всегда будем находиться в фарватере великого строительства нового человеческого мира, всегда нами будет руководить коммунистическая партия, всегда мы будем членами единого фронта человеческого освобождения.
[134]
Примечания
РАДОСТЬ ТВОРЧЕСКОГО ТРУДА
Статья написана в декабре 1936 г., т. е. вскоре после утверждения Конституции СССР Чрезвычайным VIII съездом СССР. Впервые опубликована в сборнике А. С. Макаренко «Педагогические сочинения», изд. АПН РСФСР, 1948 г.
Стр. 133. негативный — отрицательный, обратный.
Стр. 133. потенция — возможность.
Стр. 134. ракурс — (в живописи и рисовании) изображение фигуры или предмета с резким сокращением удаленных от переднего плана частей.
Стр. 134. регресс — попятное движение, возвращение к пройденному, изменение к худшему.