12 ноября 1959 года.
По временам и чувствовалась такая усталость тела и духа, и не было настроения, чтобы поднять самочувствие. Вся эта перестройка быта, вынужденное оставление прежней квартиры, трудное устройство на новом месте крайне утомляло при ослабленном питании. А когда возвращаешься из школы с работы, опять чувствуется полное одиночество. Любимый отдых – рисование и скрипка – тоже, как говориться, не шли на ум. Хорошо спорится всё лишь тогда, когда чувствуешь «радость бытия», а отсутствие этой радости угнетает дух. Но самое тревожное было то, что подолгу не получал писем от семьи, связь плохо работала. И не получал писем из своего прежнего гнезда, от родителей. Был один промежуток времени, около полугода, когда я не получал никаких сведений от них. Сейчас это время вспомнить нелегко, а какое было мое душевное состояние тогда, трудно представить, но можно вообразить. И вдруг один военный из московского полка, что в то время располагался в Котовой, привез мне письмо от Ираиды Аркадьевны. Из письма я узнал, а прежде и со слов подателя письма, что семья здорова и все у них там благополучно. Я просто не знал, как благодарить товарища Фесенко за те добрые вести, что он мне привез от семьи. Да, это было светлое мгновенье, когда я смог несколько успокоиться. Но в тоже время я стал отчетливо убеждаться, что мой отрыв от семьи в такое время, чреватое всякими неожиданностями, ничем не оправдан. Если я и хотел сберечь возможность в недалеком будущем взять семью в Петроград, то тяжёлое время голода и разрухи не оставляло надежды на эту возможность в ближайшие годы. А ставить семью в такие условия было безумие. Нужно было серьезно продумать этот вопрос и сделать необходимый вывод в конце учебного года.