21 ноября 1957 г.
В зимнее время были у нас, ребяток, особые удовольствия. Помнится, и зимы были тогда многоснежные. Большим занятием для нас было пускать в снежные сугробы «мызгалки». Так называлась своеобразно сделанная, обточенная палка, острая и утолщённая с переднего конца. Утолщение постепенно уменьшается к заднему концу. Мызгалка обливалась водой, обмерзала. Такая гладкая поверхность и своеобразное устройство давало возможность при забрасывании в сугробы снега, проходить свободно через их толщину и выскакивать на поверхность где-то вдали.
Внизу в овраге протекал ручей. Зимой он замерзал и служил для нас хорошим катком, где мы катались и состязались в беге.
Шумным удовольствием было нас катанье с гор салазках. Было и излюбленное место «у барских кузней». Длинный, хорошо раскатанный склон давал возможность далеко катиться, пролетая между гигантов-осокорей. Конечно, испытывая все эти здоровые детские удовольствия, намёрзнешься достаточно, придёшь домой усталый. Зато и уснёшь безмятежно.
Восьми лет я должен был отправиться в семью к отцу и матери. Нужно было учиться в школе. В последнюю зиму тётя учила меня читать по сложному методу: «Буки, аз - Ба; Веди, аз - Ва» и т.д. Читать по этому методу я научился и, видимо, читал неплохо, а вот умел ли я писать до школы, не помню.
Трудно мне было расставаться со Спасским. Так я привык к бабушке и тёте, так были они мне близки, ведь детская привязанность такая искренняя. Меня любили так искренне, беззаветно. Расставание было для обеих сторон взаимной болью, но оно было необходимо: надо было учиться. Прощай раннее моё детство. Прощай милое Спасское: Волга, займище, гиганты осокори с грачами, роща, овражки, по которым я всегда бродил. Но мы с бабушкой и тётей так решили, что летом, как окончится учебный год, я буду приезжать на всё лето к ним.