19 октября 1959 года.
На другой день ранним утром мы выехали к нам домой. Стоял конец мая, самая приятная пора года. Дорога была издавна знакомая, сколько раз мы по ней путешествовали в годы учения, и потом, в годы, когда мы приезжали из Петербурга с Раичкой, но всегда в ней находилось новое, особенно весной. В то время когда лошади поднимались на взгорье, мы по холмам искали: клубнику. Симурку особенно интересовала поездка на лошадях, новые впечатления. Дома нас радушно ласково встретили, как и всегда. Выше я по ошибке памяти записал, что папу мы встретили в Самаре. Этот факт был на обратном пути, когда папа по делам уехал в город, мы были еще дома.
В родной семье нам всем тихо, уютно. Громы войны были где-то далеко, далеко, а здесь ласково светило солнце, приятно зеленели луга и прибрежный на Соку лес, мирно струила свои воды река. Все было хорошо, но, ни Сани, ни Вани с их семьями, не было, почему-то приехать не смогли. С нами повсюду сопутствовала сестра Маня. Симурке было очень привольно гулять, играть около дома на лужайках. Он доставлял удовольствие и дедушке с бабушкой, они радовались, глядя на него. У меня до сих пор сохранились фотоснимки его с Раичкой. Но прежней полноты, когда здесь в семье был Ваня, не чувствовалось.
Путешествовали мы повсюду: и на реку, и в лес, но чего-то недоставало: как много значит присутствие близкого, родного человека. Бывало, мы с Ваней и карасей побродим, и вспомним времяпровождение в нашей комнатке летней, и поохотимся, а теперь я ходил один. Да, время юных беззаботных лет прошло, и семейное гнездышко постепенно пустеет.
Под заботливой, родной кровлей мы пробыли с месяц. Хотя дорогие родители и уговаривали нас с Раичкой еще погостить, но надо было двигаться дальше, побывать у родных Раички. С грустью глубокой я сейчас, на склоне лет, вспоминаю, что в то лето мы последний раз видели дорогого папу. Нахлынувшее время тяжких испытаний для России надолго прервало связь с родным домом, и я папу больше живым не видел. Его светлый и ласковый облик сохранила только память.
С грустью я покидал наш семейный теплый очаг. Точно сердце чуяло, что в тот родной дом, в котором я рос, уж больше не вернусь. С душевной, глубокой грустью провожали нас папа с мамой, тётя и Маня. Точно все чувствовали, что наступает тяжёлое время испытаний. С пригорка около Васильевки, я остановил лошадей и, точно прощаясь, в последний раз посмотрел на милые фигурки дорогих родных, что стояли у дома, на наш дом, где протекло всё счастливое время безвозвратно ушедшей милой юности.
Милая Раинька чутко понимала мое душевное состояние. Да, пути пройденного обратно не вернёшь. Мы так сердцем понимали друг друга, а забавный лепет нашего малютки разглаживал настроение понятной грусти. А природа была всё также хороша, и солнце ласково светило и грело, неторопливо бежали лошади, убегал назад издавна знакомый придорожной ландшафт. Постепенно приближались и также уходили назад и дальние предметы пути: прибрежный по Соку лес, деревеньки, село Красный Яр, где мы часа на два остановились дать отдых лошадям. К вечеру были в Самаре. Наутро мы выехали вниз по Волге до Камышина.