19 мая 1961.
Мы очень мало бороздили волнистую поверхность Черного моря. Экскурсии все ходили по взгорью. Однажды мы с одним из товарищей прокатились на глиссере. Бежит это аккуратненькая лодочка очень быстро. А мимо проносится прибрежная красивая полоса причудливых санаториев. Как хорошо бы было, если удалось и Раичке побывать в Сочи, и посмотреть на красоту ее и на безбрежную гладь Черного моря.
Несколько раз была гроза. Какие мощные удары раздавались гулко в горах, тучи громоздились и мигом все мрачнело. Только молния рассекали мрачный небосклон, на мгновение освещая все вокруг. А дождь все лил и лил.
Любил я и один уйти на берег моря, особенно в сумерки. Море не спит, а колышется. Или бродишь по набережной, или сидишь и смотришь в безбрежную даль моря. Лунный свет серебрится, струясь по поверхности моря. Вдали четко слышатся звуки музыки. Вывертываются пароход. Это его радио звучит и уходит вдаль, а звуки все тише, и замирают. Влажно на берегу. Это испарения после знойного дня, даже на деревянных перилах схода, чувствуется эта влажность.
А время все бежит и бежит. Вот уже скоро 20 июля, день моего отъезда в Саратов. Раичка одна. Сима с семьей уехал в Рудню. Я часто писал Раичке, в письмах сообщал ей обо всех прелестях Сочи. Из Москвы Женя с Лидой настойчиво просят приехать и погостить в Москве. Билеты в санатории на отъезд заказывают. В последние дни перед отъездом, я еще раз вглядывался в красоту и мощь Кавказского побережья. Один раз забрался на вершину склона и долго любовался горой Ахун, ее правильной конусообразной формой.
Всласть старался накупаться в море. Иногда оно сильно волновалось, баллов 4-5, а купаться хотелось. Мы и купались.