30 сентября 1958 года
Какое это было незабываемое время, когда мы окончили Академию. Нас окончило 47 человек - кандидатов богословия, их 38 человек со званием магистрантов. Курс был очень сильный. Экзамены на 4м курсе я сдал на круглые пятерки, с таким баллом нас было пять человек. Но когда все это стало недавним прошлым, хорошим прошлым, дорогим, студенческим, когда написана была кандидатская диссертация, получен прекрасный отзыв на нее, сданы экзамены, невольно встал вопрос - что-то ждет нас в будущем, как оно сложится, где и как придется применить свои знания, свои молодые силы?
С ректором Академии мы всем выпуском были на приеме у Митрополита С-Петербургского Антония*. После очень содержательного напутственного слова Митрополит дал нам каждому в благословение Новый Завет со своею подписью. Дальше мы должны были проститься с дорогой нашей Alma matere1 - С-Петербургской Духовной Академией, где прошли наши юные, прекрасные, студенческие годы, сердечно пожелать по-товарищески друг другу всего счастливого и наилучшего, и разойтись каждый по своей дальнейшей жизненной дороге.
Ираида Аркадьевна во время наших академических экзаменов уехала с экскурсией в Финляндию, на Иматру. Я воспользовался ее отсутствием и переговорил с ее родителями о возможности нашего брака. С их стороны я встретил полное согласие: на их глазах проходила наше взаимная дружба в течении трех студенческих лет. Со стороны моих родителей я тоже получил полное согласие. Таким образом, с согласия родителей мы уже принадлежали друг другу.
Когда вернулась из Финляндии Ираида Аркадьевна, то узнала, что я уже переговорил о столь важном жизненном моменте.
Над одной ее проделкой мы немало посмеялись. Она из Финляндии привезла контрабандой очень красивую скатерть, обернув ее вокруг себя. Остатки этой красивой скатерти и сейчас еще живы, а как это было давно - весна 1909 года.
12 июня Ираида Аркадьевна уехала в Котово вместе со всей своей семьей. Я проводил их и остался один в столице. Вернулся в Академию, там группа товарищей справляла дружескую вечеринку. С прощальным обедом ничего у нас не вышло. Примкнул як друзьям и побыл некоторое время с ними, но чувствовалось, что настроения животворного как-то, ни у кого не было, точно все чувствовали себя «на отлете». Я вышел в наш чудный академический сад с вековыми березами. Была тихая теплая летняя ночь. Сколько дум пронеслось! И о прекрасных студенческих днях пребывания в Академии, и о наших милых отношениях с Ираидой Аркадьевной в юные годы студенчества. Какое это было милое, прекрасное, незабываемое время! Воспоминания обо всем этом дорогом времени так освежает душу и вливает бодрость в сознание и в сердце. И с грустью тихой вспоминаешь, что все это было ярким, бодрым, вдохновенным временем с юными, глубокими, неповторимыми чувствами. Но ведь иногда и грусть приятна!
После столь милого, беззаботного студенческого времени наступила для меня полоса забот. Сильное наше обоюдное желание устроиться в Петербурге после окончания Академии заставило меня хлопотать в поисках работы. Часто в этих поисках приходилось и утомляться. Душу отвести и посоветоваться я мог только на Самсониевском проспекте с милыми людьми, дружески к нам настроенными: Петром Алексеевичем, Александрой Никаноровной Муретовыми. Иногда я заглядывал к Алексею Никифоровичу Стрельникову, который годом раньше окончил курс Академии и служил в Петербурге. Не могу не упомянуть о некоторых неожиданных курьезах. Оказывается, на нас даже после окончания распространялась власть Академии. Мы должны были получить разрешение на брак. Много пришлось нам вдвоем с товарищем по одному с ним делу потерять времени на разрешение этого вопроса. Такое разрешение по нашим прошениям разрешал Митрополит Петербургский Антоний. Участвовал даже Святейший Синод и безрезультатно. Оказывается, получить разрешение мы могли только из Академии, за подписью и. о. ректора проф. Троицкого. Вот только от него мы и получили это формальное разрешение. Об этом курьезе я написал Ираиде Аркадьевне в слободу Котовую, как об одном из любопытных препятствий.
Поиски мои места работы не увенчались успехом. Напрасно я утомлялся и тратил время дорогое. Был июнь месяц, начинались везде каникулы. Товарищи все уже разъехались по своим родным местам. Здание Академии - наши комнаты, спальни постепенно пустели. Решил и я ехать домой. Взял билет до Самары. Здесь надо упомянуть, что нам от Академии сшили статские костюмы и дали проездные деньги. Зашел я проститься на Самсониевский к своим друзьям, там был и А.Н Стрельников. Провели последний дружеский вечер, тепло побеседовали и с хорошими напутственными пожеланиями распрощались. Милые люди, прекрасная память осталась о них. Мы ушли с Алексеем Никифоровичем. Он жил на Лиговке. На Знаменской площади мы с ним дружески распрощались. Был вечер. На следующий день, 20 июня, я уезжал из Петербурга. Поезда уходили вечером. Днем сделал кое-какие покупки: невесте духи, мыло и пр., гостинцы домой. Все! Прощай дорогая Академия! Воображением вспоминаю сейчас, с каким чувством я оставлял дорогие стены и все помещения нашей Alma mater, когда последний раз вынем свои вещи и сел на извозчика. Больше я уже не приду сюда, как твой студент!
20 июня я уехал через Москву в Самару на Волгу. Из всего пути запомнился мне хорошо один момент. Была уж ночь. Поезд шел мимо села Преполовенского. В 12 верстах отсюда было село Натальино, моя родина. Послал мысленно привет. Приятно было сознавать, что проезжал мимо него, уже окончив высшее учебное заведение.